С днём рождения х 2!

[Сейм-4ан]

Поздравляю прекрасных и неустрашимых капитана 2-го отряда Сой Фон и лейтенанта 11-го отряда Кусаджиши Ячиру!
Вообще-то, день рождения Сой Фон 11 числа, но я их объединяю - чтобы веселее было-))


Commission - Sui-Feng by foogie on DeviantArt

ещё убийственной красоты

Bleach Bouquet: Soi Fon by Ze-RoFruits on DeviantArt


Soifon (Sui-feng) by vyxinzhe on DeviantArt


Bleach 571 : Sanpo Kenjuu by Pan-Chu on DeviantArt

укаваиться до упячки

Yachiru by RikaMello on DeviantArt


Ninja-Jedi - Kusajishi Yachiru by InfinityTingTing on DeviantArt

Вопрос: Поздравить?

1. Да!		3	(100%)
Всего:		3

@темы: картинки, Ячиру, Сой Фон

---

День рождения!

[Сейм-4ан]

Поздравляю Ядомару Лизу!


Megane Vizard by Ze-RoFruits on DeviantArt

+++

Lisa Yadomaru by TeoMonro on DeviantArt


Yadomaru Lisa by Silver-Panda on DeviantArt

Вопрос: Поздравить?

1. Да!		2	(100%)
Всего:		2

@темы: картинки, Лиза

---

С днём рождения!

[Сейм-4ан]

Поздравляю Кучики Бьякую – сильного и мужественного воина, благородство у которого не только по фамилии, но и по духу!


.:Kuchiki Byakuya:. Bleach by keelerleah on DeviantArt

всесезонное цветение

Kuchiki Byakuya by nayuki-chan on DeviantArt


Bleach Today- Byakuya Kuchiki by keelerleah on DeviantArt


Byakuya Kuchiki by xxYoungMoneyxx on DeviantArt

Вопрос: Поздравить?

1. Да!		6	(100%)
Всего:		6

@темы: картинки, Бьякуя

---

День рождения!

[Сейм-4ан]

Поздравляю Примеру Эспада Койота Старрка и его занозу в заднице фрасьона Лилинетт Джинджербак!


Starrk Coyote and Lilynette by Altadika on DeviantArt

+++

Coyote Starrk and Lilynette - ''I am not alone'' by MmagPL on DeviantArt


[0119] Happy Birthday to Starrk and Lilynette~ by Folie-1618 on DeviantArt


Chibi Starrk and Lilynette by Hyorinmaru-NU on DeviantArt

Вопрос: Пооздравить?

1. Да!		3	(100%)
Всего:		3

@темы: картинки, Лилинетт, Старрк, юмор

---

С днём рождения!

[Сейм-4ан]

Поздравляем Кучики Рукию!


Rukia:Hello,winter by RikaMello on DeviantArt

+++

Hakka no Togame :Rukia by RikaMello on DeviantArt


rukia kuchiki by shirei on DeviantArt


BLEACH Kuchika Rukia by fuileachd on DeviantArt


rukia kuchiki by ioshik on DeviantArt

Вопрос: Поздравить?

1. Да!		7	(100%)
Всего:		7

@темы: картинки, Рукия

---

Подарок для RedShinigami

[Блич под елкой]

от Abarai Takana

Название: Ночь на границе лета и осени
Автор: Abarai Takana
Пейринг/Персонажи: Абарай Ренджи, Рикичи
Размер: мини (4500 слов)
Жанр: слэш, романс
Рейтинг: NC-17, полагаю.
Дисклеймер: всё не моё, я только поиграю – и отдам :-)
Саммари: "Некоторые вещи должны оставаться неназванными".
Предупреждения: 1. «авторская» пунктуация! И немного капслока
2. Текст был написан для RedShinigami - и исключительно с ее подачи. «А написалося…» - и этим многое сказано. Пейринг этот прежде никогда не писала, - был вполне приемлем, но не цеплял. Поэтому я уже смутно помнила, кто такой этот Рикичи. Но невольный «заказчик» поведал мне, как нравится ему идея этого пейринга, и какими он видит себе персонажей… и как чувствует происходящее между ними… и так уж это ярко у него вышло - что как-то вечером текст просто пришел ко мне, сам. Пришлось сесть и записать. Потом оказалось, что примерно в то же время «заказчик» тоже сел и написал об этом драббл. Поскольку мы обсуждали, что и как, то у нас даже совпали некоторые моменты, хоть никто ни с кого не «списывал». Но вот сами персонажи вышли, мне кажется, разными. Ну и хорошо :-)

Я ревную тебя к глазам,
Что глядят на тебя без опаски.
Я надеюсь: немножечко ласки
Упадет и к моим ногам.
JAM, "Лирическая"

Гул голосов накатывал – и откатывался обратно, как волны прибоя. Или это просто шумело в голове? Прямо после дежурства попасть на офицерскую гулянку – испытание не для слабых. Рикичи поискал взглядом какой-нибудь еды, но везде были только бутылки с саке – и чай. Интересно, знал ли капитан отряда, как отдыхают его офицеры? Знал, наверное… В общем, обычно отдых этот обходился без последствий. Однако, чтоб у него тоже обошлось без последствий, сейчас явно пора заканчивать.
Рикичи осторожно выбрался из-за стола, пробрался между сослуживцами и начал извилистый путь к дверям.
Первый же глоток свежего воздуха ощутимо отрезвил - и тут же адски разболелась голова.
Крепкая рука опустилась на плечо. Рикичи вздрогнул, полуобернулся, вскинув глаза – и ойкнул от неожиданности.
- Абараи-фукутайчо…
- Живой? – не отвечая на приветствие, спросил Ренджи.
- Да, вполне. Только… Ох.
- Понятно. Тебе надо пройтись немного. Пойдем.
- Я… завтра о нашем рейде отчитаюсь… Ничего особенного не произошло…
- Расслабься, я с тебя никакого отчета сейчас и не требую.
У Рикичи чуть кружилась голова. Может быть, от усталости, а может, всё-таки, от сакэ… Или от близости Абарая, совершенно неожиданной – парень ведь и мечтать не мог о том, чтоб вот так, запросто идти куда-то с ним… с фукутайчо. С тем, кто почти так же крут, как капитан Кучики… только, в его глазах, куда лучше капитана. Потому что, невзирая на то, что может и наорать, и даже пинка дать или подзатыльник отвесить, в отличие от всегда отрешенного и словно никого не замечающего главы благородного клана, - он ближе, понятнее и… роднее?.. Щеки вспыхнули, Рикичи порадовался полумраку вокруг и вздохнул. То, что он влюблен в лейтенанта, он не пытался даже скрывать. Например, когда попробовал, в подражание тому, набить на лбу татуировки… Сослуживцы сначала над ним подтрунивали, но потом отстали. Ренджи и правда казался ему близким и понятным, пусть и оставался недосягаемым. Ренджи… Никогда, никогда Рикичи не придется так его назвать. Это позволено только Кучики Бьякуе – даже друзья-лейтенанты обращаются к нему «Абарай-кун». Да и, собственно, в любом случае – когда обращаться-то? Некогда им было разговаривать. Фукутайчо всегда занят. То весь в бумагах, то несется куда-нибудь, то сражается, то в госпитале валяется – недолго, для того словно, чтобы наконец отоспаться, потому что ночами его тоже постоянно где-то носит. С теми же друзьями-лейтенантами, или же… ох, а вот об этом лучше просто не думать.
Ками, какой же сумбур в голове. Они уже дошли до конца галереи, спустились во двор – Абарай всё это время молчал, думая, видимо, о чем-то своем. А у Рикичи сердце гулко и быстро-быстро колотилось где-то в горле, и вспотели горячие ладони. Он не чувствовал досок пола под собой, потом чуть не споткнулся о какой-то камень… Он шел рядом с Абараем! Который вообще непонятно откуда там взялся – его же не было на этой пьянке. То есть он зашел, еще в самом начале, будто бы убедиться, что всё в порядке – кивнул Рикичи, впервые отвечавшему в этот раз за небольшой отряд шинигами, только что вернувшийся с задания, но ничего не стал у младшего офицера спрашивать, выпил чуть-чуть – и исчез, сославшись на дела. И что же? Решил вернуться? Почему тогда не остался?
Впрочем, все это неважно, сейчас Абарай просто скажет, наверное: «Ну, пока, Рикичи, завтра буду ждать твоего доклада о рейде» - и уйдет куда-нибудь в другую сторону. А он, Рикичи, не сможет уснуть всю ночь. Будет сидеть на энгаве, прислонившись к стене, и вспоминать, как ощущал рядом тепло чужого тела, слышал шумное дыхание – настолько близко друг к другу они были, и такая тишина стояла вокруг.
Ночь была светлая, лунная. Где-то на границе лета и осени. День рождения Абарая давно отметили, и Рикичи присутствовал на том празднике уже не рядовым – а младшим офицером.
- Ну, поздравляю! - сказал ему тогда именинник. Рикичи не смог ничего внятно ответить, хотя уже минут пять спустя отчаянно думал: «Но ведь если бы не ты… Если бы не ты – я б так и остался рядовым! Нет, не потому что ты что-то делал для моего повышения. Но – ты просто был и есть. А я всегда тянулся за тобой. И даже не важно, что, наверное, все равно никогда не дотянусь!»
И началась немного другая жизнь… впрочем, младшего офицера Рикичи к его идеалу, мечте, божеству новое звание никак особо не приблизило. Ренджи все так же носился, сражался, иногда препирался с Бьякуей – хотя готов был пасть порвать любому другому, кто посмеет о капитане хоть пол-слова дурного сказать. Что там все-таки между ними происходит, интересно? Да, скорее всего, ничего. Просто для Абарая Кучики Бьякуя – то же, что Абарай для него самого. Идеал, о котором можно мечтать втихомолку, на который можно равняться, за которым можно тянуться... но с которым никогда не окажешься вровень. А между тем, капитан и лейтенант проводят вместе куда больше времени, чем лейтенант со всеми остальными членами отряда вместе взятыми. Так что Абарай, наверное, почти счастливец.
- Полегчало?
Рикичи снова вздрогнул. Он будто всё никак не мог осознать, что Ренджи сейчас – с ним рядом.
- Да я… Всё в порядке, Абараи-фукутайчо!!!
- Ну-ну. Сколько ты выпил?
- Да ничего почти! Я не пьяный!
- Я и не говорю, что ты пьяный. Но, пожалуй, тебе лучше отправиться спать.
- Я не хочу спать.
- Да? Почему же?
Рикичи, осмелев, поднял голову и вгляделся в лицо лейтенанта. Тот смотрел чуть насмешливо, но внимательно и доброжелательно.
- Я…
Что-то словно подтолкнуло его. И юноша выдохнул, словно сам до конца не понимая, что говорит:
- Я бы хотел… побыть с вами. Если можно.
Он тут же сам испугался своих слов. Снова покраснел, наверное. Закусил губу. Черт… Ренджи не будет, конечно, смеяться над ним – но наверняка у фукутайчо были совершенно другие планы на этот поздний вечер. О чем он сейчас и скажет. Мягко – но от этого будет еще больнее.
- Хм. До самого утра?
Рикичи непонимающе воззрился на Ренджи. Все-таки смеется?
Нет, Абарай не смеялся. Выглядел, разве что, несколько озадаченным. Ждал ли он ответа? Рикичи не смог уже больше ничего сказать, только громко сглотнул. Ренджи невозмутимо пожал плечами.
- Ну… идем. Я как раз собирался немного развеяться сегодня. Заработался – пока некоторые по Руконгаям с занпакто бегают. Ничего не имею против компании… ТВОЕЙ компании.
Рикичи едва поверил своим ушам. Сердце дико заколотилось… и тут же какое-то чувство, похожее на страх, заворочалось где-то внутри. Страх – надоесть вскоре, оказаться неуместным, заставить Абарая сожалеть, что согласился провести с ним время. Ведь, по большому счету, Рикичи сам толком не знал, чего хотел. Только бы, и правда, немного побыть рядом. Сможет ли он быть хорошим собеседником? Или Ренджи, наоборот, предпочтет, чтобы Рикичи больше молчал, чем говорил?
А Абарай спокойно пошел себе дальше – в сторону ворот с территории отряда, и Рикичи больше ничего не оставалось, как последовать за ним.


Эта ночь была самой долгой в жизни Рикичи… и, конечно, пролетела слишком быстро.
Где они были? Он толком не помнил. Они болтались по улицам, потом сидели на какой-то крыше… Потом Ренджи осведомился, не хочет ли Рикичи поесть – тот совершенно об этом не думал до того момента, а тут сразу же почувствовал, как живот сводит от голода: на ужин он не попал, а на вечеринке ведь еды никакой не было. Но неужели ночью в Сейретее можно где-то поесть? Конечно, можно! Обратитесь к Абараю: он, кажется, всегда готов перекусить – и всегда знает для этого подходящие места, где угодно.
Алкоголь, коего и было-то, действительно, немного, выветрился давным-давно, впрочем, Рикичи продолжал чувствовать опьянение – от близости Ренджи, от звуков его голоса, негромкого хрипловатого смеха, от каждого взгляда чуть прищуренных глаз. Это всё казалось сном. Они то шли куда-то рядом, и Абарай то и дело задевал Рикичи рукавом косодэ. И Рикичи каждый раз вздрагивал: ох, нет, - не сон. То опять сидели где-нибудь, почти прижимаясь друг к другу, глядя в звездное небо, и ночной ветерок овевал пылающие щёки Рикичи. И зря он переживал: с Ренджи было необычайно легко, да и сам Абарай, кажется, вполне себе расслаблялся в его непритязательном обществе. Ренджи шутил сам, и смеялся робким шуткам Рикичи, пару раз взлохматил его недлинные волосы. У Рикичи сердце замирало от каждого мимолетного прикосновения. И ему порой начинало казаться уже, что это абсолютно естественно – сидеть вот так вот, с Ренджи, только вдвоем, где-то наверху над мирно спящим городом, разговаривать и молчать, ощущать то его бедро, то плечо, то горячее дыхание на своей щеке. Потом Рикичи одергивал себя, объясняя, что надо бы спуститься с небес на землю… но – не помогало. А голос Абарая, казалось ему, проникал куда-то так глубоко, что, заслушиваясь самими звуками этого голоса, он иногда переставал понимать, что именно говорит ему лейтенант. Смущался, переспрашивал. Ренджи хмыкнул пару раз, но потом перестал обращать на это внимание. И не то чтобы они непрерывно говорили – но, слово за слово, побеседовали очень о многом, от старых и новых отрядных баек до намного более серьезных вещей.
Только о личном они не говорили вовсе. Ренджи ничего не рассказывал и ничего не спрашивал. Рикичи, в общем-то, и нечего было рассказывать – а спрашивать он не смел.
В этом своем опьянении младший офицер не замечал, что лейтенант то и дело бросает на него задумчивые взгляды… А Ренджи ведь понимал, прекрасно понимал всё, что тот чувствует.
«Он хочет большего. Даже если сам себе не готов в этом признаться. Хочет – давно и безнадёжно. Так чего же я жду? Что он сам попросит, сам себя предложит? Нет. Не попросит. Наверное. Даже мне не хватило смелости… правда, я не лейтенанта-руконгайца хотел бы просить! А вот оно как, оказывается – когда тот, кто влюблен в тебя, думает, что прекрасно умеет держать себя в руках, что ведет себя рядом с тобой как ни в чем не бывало… а ты – как в открытой книге читаешь всё, что у него на сердце… в каждом его взгляде, каждом жесте, каждом недоговоренном слове. И это тяжело, оказывается. Понимать, что, даже если ты и сделаешь шаг навстречу – все равно не сможешь отдать столько, сколько готовы дать тебе. Ну что ж… вот я и «дорос» до того, чтобы оказаться с другой стороны в этой ситуации. Наверное, мне должно быть очень лестно: он милый и хороший парень… и у него, надеюсь, достойное будущее в Готее. И – он ничего не ждет от меня, ни на что не рассчитывает. Он и так уже почти счастлив. Я знаю – он потом эту нашу долгую прогулку полжизни вспоминать будет. Как я – все наши, нечастые, прогулки с… Эх. И никому не расскажет – это будет для него слишком… сокровенно. Порой о том, что переспал с кем-то, проще рассказать, чем о таком. Бедолага… Хотя – почему бедолага? Он ведь действительно счастлив. По-своему. Мне ли не знать! И не сделаю ли я хуже, если решусь сделать шаг навстречу? Или лучше, правильнее – как Кучики-тайчо? Делать вид, что и действительно ничего не происходит. Позволять быть рядом, разговаривать, улыбаться… и всё. Ведь понятно, что, даже если что-то между мной и Бьякуей произойдет, если он ПОЗВОЛИТ - мы всё равно от этого не станем парой. Поэтому, возможно, и неважно – происходит или нет. Но – я бы ведь, пожалуй, все-таки хотел… И он, Рикичи, наверное, тоже не станет отказываться. Хотя, может и отказаться ведь, кстати. В любом случае, от меня явно не убудет – и от моей «аристократической гордости» - тоже, за неимением таковой. Ну что же… Осталось все-таки выбрать подходящий момент. И подходящее место».
Откуда эта лёгкая горечь на губах?.. Он ведь не собирается никого обманывать. Он не планировал совершенно всего этого сегодня – не собирался на этот раз искать себе «развлечения на одну ночь». И – это совсем другое! Он хочет сделать как лучше – но сделать это надо так, чтобы у Рикичи не было потом поводов обманываться самому. Тяжело… Тяжело – потому что, да, прекрасно понимаешь всё… потому что чувствовал всё то же самое сам.
И, пока так ничего и не говоря, Абарай поднялся с земли, чуть приобняв при этом Рикичи – легко, будто случайно. Тот вздрогнул, затрепетал… и сначала было шарахнулся прочь, но тут же попытался прильнуть, но Ренджи уже опустил руку, чуть скользнув ладонью по худой, еще мальчишечьей спине, спрятал в темноте грустную улыбку – и они снова пошли куда-то. До утра еще было время, но его оставалось всё меньше. Скоро небо начнет блёкнуть, сереть… светлеть… и надо будет топать на построение – и начнется обычный день, со всеми его скучными обыденностями и приятными или неприятными неожиданностями. Не первый служебный день в жизни Рикичи после бессонной ночи – но после этой ночи парень боялся не справиться со своими служебными обязанностями. Ему хотелось бы – да, именно теперь, а не после вчерашнего рейда, который обошелся без потерь, но это не значит, что он был веселой прогулкой по Руконгаю! – забраться куда-нибудь подальше от всех и побыть одному. Чтобы прийти в себя немного. Обрести хотя бы подобие равновесия и спокойствия. Но – служба не дает таких возможностей. Служба никаких возможностей особо не даёт, кроме возможности отличиться… иногда погибнув при этом. Не хочется сейчас про это думать, конечно, хотя обычно мысли о возможной смерти не вызывали у Рикичи никакой паники. Но… Это было до того, как Ренджи спокойным голосом рассказывал ему про всех, кого потерял. И Рикичи осознал вдруг, что и он, казавшийся практически неуязвимым лейтенант Абараи, так же может в любой день не вернуться в отряд. Ренджи после сегодняшней ночи словно вдруг обрел плоть и кровь, перестав быть романтическим образом где-то на горизонте (несколько раз полученные – за дело!.. - от фукутайчо тумаки бестелесности этого образа почему-то никак не мешали!..). А теперь вдруг оказалось, что Ренджи был таким же как они все – он уставал, злился, что-то не успевал, хотел есть и спать, иногда лажал на тренировках, порой ошибался в документах… Да, Абарай был лучше их всех, вместе взятых – в этом младшего офицера Рикичи по-прежнему никто бы не смог разубедить! – но он был сделан из того же, из чего и все они. Служебное рвение, ярость в бою, много реяцу… и – душа, существование которой вполне можно прервать. Осознать это вдруг – было почти больно.
- Ну, чего загрустил? Устал все-таки? Еще можно вернуться в отряд прямо сейчас и пару часов поспать, - бодрый голос Абарая выдернул Рикичи из круговорота невеселых мыслей, навалившихся вдруг, без особой причины, хотя вроде бы еще вот только что всё было блаженно-хорошо.
- Да нет, зачем. Чего уже тут… - пробормотал Рикичи – и не смог сдержать тяжкого вздоха.
Ренджи снова обхватил его за плечи – теперь уже крепко и не отпуская. Они спускались вниз по кривой улочке на какой-то неведомой Рикичи окраине – и вдруг вышли к неширокой речке. По берегу шла тропка – не настолько узкая, чтоб вдвоем было не уместиться, но прижаться друг к другу пришлось еще теснее.
Наконец, Абарай остановился. Здесь берег чуть поднимался, а кусты, сквозь которые они то и дело брели, цепляясь широкими рукавами, расступались, открывая обзор – на небо, на противоположный берег, на неспешно текущую куда-то и что-то бесконечно шепчущую воду, тускло поблескивающую внизу.
- Здесь можно дождаться рассвета… - негромко произнес Ренджи – и вдруг развернул Рикичи к себе и мягко, очень осторожно коснулся губами его губ. Он ни к чему не принуждал – он ждал, каким будет ответ.
Рикичи сначала чуть не задохнулся от неожиданности. Опять дернулся было прочь, но тут же приник, прижался всем телом. Губы его приоткрылись растерянно, словно он не знал, что же надо теперь делать. Неужели же он и не целовался даже ни с кем никогда?..
Ренджи озадачился было – но тут же подумал, что, в сущности, разницы нет. Уж его-то опыта на двоих с лихвой хватит. Если это все-таки понадобится.
Но Рикичи уже пришел в себя – и ответил. Жарко, жадно, подняв руки и закинув их Абараю за шею. Поцелуй вышел долгим, и, так и не размыкая ни губ, ни объятий, они опустились на прохладную землю, на предрассветную росу на траве, Ренджи перекатился на спину, а Рикичи, расцепив, наконец, руки, тут же вцепился Абараю в плечи – словно боялся, что тот сейчас куда-нибудь исчезнет.
- Рикичи… Ты хочешь… дальше? – через некоторое время спросил Ренджи. В общем, он мог бы, конечно, и не спрашивать – худое мальчишеское тело трепетало и выгибалось под его руками, скользнувшими уже под косодэ и ласкающими прохладную гладкую кожу. Рикичи дышал прерывисто, часто, тянулся за поцелуями, а вот на ласки отвечать явно стеснялся. А может, ему и так достаточно, на самом деле. Но мальчишка, широко распахнув глаза, только отчаянно кивнул – и, отстранившись, сам стал развязывать свой пояс, путаясь в концах, не глядя больше на Абарая, сам не зная, что сейчас ощущая больше – желание или смущение и стыд.
Абараю было и чуть смешно – нет, не над Рикичи, над собой, скорее. И чуть грустно. И желание он уже тоже чувствовал – оно медленно поднималось где-то в глубине, все-таки всю ночь они провели в довольно тесном контакте, а Рикичи был вполне симпатичным, в своей нежной юности, в своем трогательном смущении, в своих растрепанных чувствах, на которые невозможно было ну хоть как-то не ответить. Так что заставлять себя Абараю явно не пришлось – пришлось бы, скорее, заставлять себя теперь сдержаться. Его поцелуи стали чуть грубее, пальцы крепко взялись за узкие бёдра Рикичи. Но тому, кажется, так даже больше нравилось. Ну, что же…
Ренджи никуда, в общем, не торопился. Ему было хорошо – сейчас, здесь, с тем, кто был к нему полностью открыт и полностью ему доверился. Да, это в глазах Бьякуи он всегда был и будет мальчишкой, но ведь он давно уже не мальчик – для Рикичи он взрослый, солидный и серьезный шинигами, второй офицер отряда… впрочем, к черту сейчас это всё, - звания, должности, отряд, - да и серьезность в таком деле, как близость, пусть и первая, нужна далеко не всегда.
- Подожди, не спеши… У нас еще полно времени, - Ренджи поймал суетливо бродящие по его телу холодные руки, сжал кажущиеся в его больших ладонях хрупкими пальцы… только потом, вспоминая, он поймет, что, может быть, впервые за долгое время, совершенно не думал в этот момент и потом о капитане Кучики. Да, он часто, в своих случайных связях, шел за каким-то мимолетным сходством – глаза, длина волос, интонации голоса, очертания фигуры, поворот головы… А потом самому было смутно стыдно – и перед Бьякуей, потому что не дотягивали все эти «подобия» до него, ни в коей мере, и перед этими своими партнерами, которые знать не знали, в чем там дело – и явно заслуживали внимания к тем себе, кем они являлись, хоть бы это было и внимание на одну ночь. Оставалась горечь, и, часто, - разочарование. А тут всё было не так. Он ласкал и целовал Рикичи – и видел перед собой единственно только Рикичи – чуть испуганного, но уже возбужденного, готового отдать ему сейчас всё что угодно и как угодно… и всё еще не до конца верящего в то, что происходит.
- Рикичи. Рикичи… - тихонько произнес он. И услышал эхом в ответ:
- Ренджи…
Это было так… неожиданно – и как-то правильно, что сначала глаза Абарая широко раскрылись от изумления, а Рикичи весь сжался испуганно – думал, наверное, что Ренджи сейчас разозлится… но Абарай вдруг улыбнулся, кивнул – и снова потянулся поцеловать его. Ну да, а как еще друг к другу обращаться – занимаясь тем, чем они сейчас занимались!..
- Я буду осторожен… но… боюсь, я не умею быть особо уж нежным… - виновато проговорил Абарай, когда перевернул Рикичи на спину и сел перед ним, раскинувшимся, истомленным, уже измученным ожиданием и поцелуями.
- А и не надо. Будь… таким, какой ты есть… - прошептал Рикичи – и густо покраснел.
Он не смог расслабиться и вскрикнул. Еще и еще. Но не просил прекратить, а только смотрел своему лейтенанту в глаза, кажется, теряясь в них, проваливаясь, переставая осознавать, где они оба находятся. То, что он сейчас физически чувствовал, отошло куда-то далеко-далеко, он видел только эти глаза – теплый, ласкающий, ободряющий взгляд… и отвечал открытым, счастливым, пусть и немного растерянным взглядом. А в голове билась одна-единственная мысль: «он со мной… Ренджи – со мной… Он захотел этого… Мы вместе сейчас – и неважно уже, что будет потом». Нет, Рикичи не был совсем уж наивным. Он тоже прекрасно понимал, что, даже после того, что тут сейчас происходило, они не станут парой. Да, он Абараю не пара. Совсем. Но чуть ближе они все-таки ведь будут, и, может быть, смогут хоть иногда повторять. Ничего друг от друга не требуя.
Он, пообвыкнув немного, начал двигаться навстречу движениям Абарая, и Ренджи глухо застонал от нарастающего наслаждения. Не выдержав, подхватил Рикичи - лёгкого, такого послушного - потянул на себя, усадил себе на колени, стал направлять. Они прижимались друг к другу, совершенно не ощущая подкравшегося утреннего холода, едва замечая, как светлеет над ними небо. Они видели и чувствовали только друг друга. И в какой-то момент Ренджи вскользь с изумлением подумал, что давно уже ни с кем ему не было так хорошо.
Долго сдерживаться он не стал – заодно чтоб и не мучить Рикичи, которому явно было немного больно. Рикичи же как-то отстраненно подумал, что от того, как, изливаясь в него, Ренджи вцепился ему в бёдра, наверняка останутся синяки. Но, в конце концов, да кто же их увидит!..
- Спасибо… - хрипло проговорил Абарай, целуя влажные ресницы, раскрасневшиеся щеки, искусанные губы. Он продолжал обнимать Рикичи, прижимая к себе, и, наконец, оказался в состоянии заметить, что тот всё еще возбужден. Разрядки он не получил, не научился еще – так. К тому же, возбуждение могло быть также и от боли.
- Непорядок… - хмыкнул Ренджи, и, не успел Рикичи что-то возразить, лег перед ним и потянул его на себя.
- Ты… Да ты что… Да я не могу!..
- Можешь. Прекрасно можешь. И почему-то я думаю, что это тебе понравится.
- Ренджи…
- Да нет в этом ничего такого… унизительного. Иначе ты-то зачем соглашался?..
Логика была железная, лейтенантская – и Рикичи, отчаянно смущаясь, закусив свои истерзанные губы, опустив ресницы, стал делать всё то, что делал с ним до этого Ренджи. Сначала у него дрожали пальцы, но Абарай сперва направил его руку, а потом и помог ему войти. Рикичи чуть не кончил прямо на этом. Реальность опять ускользала от него.
Тем временем начало всходить солнце. Первые лучи, рыжие, еще не греющие, но заливающие всё золотым светом, заиграли в алых волосах Ренджи, на его бронзовой коже.
- Ты… такой... красивый… - замирая от ощущения полной невозможности всего происходящего, в ритм своим толчкам выдохнул Рикичи. Ренджи тихо засмеялся, ответил спокойно:
- Да и ты сейчас – тоже ничего…
Надолго Рикичи не хватило. Он всхлипнул, потом повалился на грудь Абараю и закрыл глаза. Он тяжело дышал, всё тело ныло, после такой «гимнастики», к которой, видимо, надо тоже привыкать.
- Я… Ты… Ксо. Наверное, это было ужасно!
- Ну… для первого раза вполне неплохо. Мне даже понравилось… - и Ренджи подул ему в макушку.
Нет, он сейчас не врал. Потому что Рикичи умудрялся отдавать себя, даже когда был «сверху». Это чувствовалось – и это было так удивительно… И Абарай ощутил нечто странное, чему не знал названия… наверное, ближе всего подошло бы слово «благодарность». – За эту полную открытость, за доверие. За чистое светлое чувство, которое невозможно позволить себе оскорбить равнодушием, обидеть показным панибратством – или хоть малейшими насмешками. И снова прижимая к себе Рикичи – восстановившего, наконец, дыхание, но все равно чуть дрожащего, Ренджи даже задал себе вопрос: «ох, ками, да чем же я это заслужил?.. Не такой ведь уж я и… идеальный. Не Кучики Бьякуя, черт возьми!» И только тут осознал, что капитана вспомнил сейчас в первый раз с того момента, как они спустились к реке. Заглянул в глаза своему Рикичи, убрал его прилипшие к влажному лицу волосы. Спросил, ощущая слабую дрожь обнаженного хрупкого тела:
- Не замерз?
- Нет, какое там! Мне давно не было так жарко.
- Да. Хорошо прогулялись. Надо будет как-нибудь… повторить… что ли.
Рикичи вспыхнул, как-то отчаянно распахнул глаза.
- Ренджи… Я… тебя…
- Гхм. Не надо, не говори ничего. – Ренджи перебил его не грубо, но вполне решительно.
- Почему???
- Некоторые вещи… должны оставаться неназванными. Я так думаю.
Рикичи тяжело вздохнул. Да, конечно, нафиг он сдался лейтенанту Абараи со своей любовью. Даже если тот и не прочь «как-нибудь повторить».
- Не вздыхай ты так. Всё ведь… неплохо. Ну что делать, что мы в этой жизни даже самим себе не принадлежим! Какое уж тут… - и Ренджи только махнул рукой.
Они стали одеваться. «Ну вот, я, кажется, всё испортил…» - мрачно думал Рикичи.
Но, когда оба были готовы, Ренджи подошел к нему, поднял его голову за подбородок, заглянул в ставшие уже печальными глаза. «Ему всё равно, наверное… с кем, как… что бы он тут ни говорил. Он наткнулся на меня, вывалившегося на непослушных ногах с общей попойки… и… я навязался ему, а он не стал отказывать. Но теперь, наверное, он будет думать, что это я с ним так, по пьяни…» - с тоской думал в это время Рикичи.
- Эй… А ну отставить такой убитый вид! Я ведь… знаю всё, Рикичи. Я очень благодарен тебе… за то что ты – вот такой. И за то, что ты сейчас здесь, со мной. Кстати, уйти вовремя с пьянки – ценное умение. Молодец, это умение у тебя явно есть, – словно читая его мысли, произнес Ренджи. – А я тоже удачно мимо проходил. Ты же ведь не думаешь, что я специально там кого-нибудь пьяного караулил?
Это звучит смешно. Рикичи начинает улыбаться.
- Ну, вот и отлично. А теперь – идем. Да, день сегодня будет тяжелый, после такой ночки.
- Угу…
- Но я не жалею! Ничуть.
Рикичи снова неуверенно улыбнулся. И они пошли – рядом, непринужденно, словно равные, словно это так и нужно. Теперь Рикичи не вздрагивал, когда рукава их соприкасались. Он снова чувствовал тепло, исходящее от Ренджи, чувствовал его явное расположение к себе. Нет, всё это не было «просто так», - не надо на Абараи наговаривать. Ну что ж делать, что, видимо, в мире так всё устроено, что кто-то всегда любит сильнее. Лишь бы второй – не отталкивал. И, может быть, когда-нибудь…
Очередной камень словно из-под земли вырос на гладкой дорожке, Рикичи запнулся, чуть не упал, Ренджи молниеносно поймал его под руку… но варадзи не выдержали «столкновения», одно из креплений ремешка вырвалось « с мясом», идти дальше стало просто невозможно.
- Эх, младший офицер Рикичи… Ну что ж ты!.. Давай сюда ногу.
Ренджи опустился перед ним на корточки, поставил его ступню себе на колено, сорвал с растрепанных волос еще чудом державшийся там ремешок и в несколько минут устранил «неполадку». Рикичи при этом стоял весь малиновый – обычно только девушкам так обувку чинят!..
- Сс… спасибо… - пролепетал он едва слышно. И тут же получил хороший шлепок по спине, - спасибо, что не пониже. Почувствовал себя – ну таким последним мальчишкой рядом с серьезным взрослым воином… Хотелось провалиться сквозь землю!
- Рикичи… - Ренджи позвал его чуть насмешливо, но в его голосе сейчас звучала – совершенно определенно – нежность. Непрошенная, неожиданная.
- Я… Я никогда не стану таким, как ты! – само вырвалось у Рикичи – почти как слова вчера вечером там, на галерее, когда они должны были просто разойтись в разные стороны.
Лейтенант фыркнул. Потрепал младшего офицера по волосам.
- Как знать. Но зачем тебе торопиться? Успеешь еще… Всё пока у тебя нормально. Идем уже – а то так и опоздать недолго. То-то все веселиться будут. А пока – не хочешь ли все-таки рассказать мне про вчерашний рейд? Вот и повод вместе заявиться всем на глаза, в конце концов!
- Хай! – ответил Рикичи, вытянувшись в струнку. И поклонился – как положено при разговоре со старшим по званию. Сообразив, что в отряде, при посторонних, разговаривать с Абараем ему если и придется – то уже явно в другом тоне.
Ренджи удовлетворенно кивнул – отметив про себя, что – да, можно не объяснять парню, что называть его теперь «Ренджи» при всем отряде и капитане – весьма нежелательно.
Не стал он также ему пытаться объяснять – да, пожалуй, и не смог бы, наверное, – что иногда заботиться о ком-то – тоже приятно. И это тоже – выражение чувств, которые есть же… пусть и не такие, как к тем, кто кажется для нас высоким идеалом.

@темы: текст, Ренджи, подарки

---

Подарок для Abarai Takana

[Блич под елкой]

от RedShinigami

С Новым годом, мой друг, и будь счастлива!


- Я...
Воздух плавится и течет, кажется сладким и вязким, как шоколадный мусс, шепот в нем тонет и растворяется,- слова не значат ничего. Завтра, возможно, уже не будет ни воздуха, ни шепота, ни слов, все унесет стальной ветер, что пахнет железом и кровью,- лихой и безжалостный ветер войны.
- Ренджи, я...
-Нет...
Жесткая ладонь запечатывает то неуместное и отчаянно безответное, что рвется сейчас с полуоткрытых губ Рикичи, пластающегося под упругим горячим телом, прижимаясь к раскаленной татуированной груди. Рикичи умолкает, касается ладони языком. Прикосновение легкое, едва ощутимое,- но Ренджи вздрагивает, со всхлипом втягивает воздух, движется сильнее и резче – и, кончив с глухим тихим стоном, опускает голову на худое мальчишеское плечо.
- Всегда ищи языку более достойное применение, десятый офицер, - усмехается чуть позже лейтенант, гладит шелковистые волосы, несильно тянет за разноцветные деревянные бусины. – Погремушек вон накрутил себе, как девчонка... Эх ты.
Рикичи целует его, куда только может достать, - наивно и искренне, как могут целовать лишь очень юные и безумно влюбленные. Он все еще возбужден, под ладонями Ренджи ощутимо пульсирует рейацу - разве что не искрит... Лейтенант резким движением переворачивается на спину, вздернув мальчишку на себя, усмехается. А потом вдруг впивается в губы - нетерпеливо, коротко, и, оттолкнув, широко раздвигает бедра.
- Иди сюда, что застыл...
Они не впервые делают это. Ренджи нравится отдаваться Рикичи, двигаться навстречу, забросив лодыжки на сильные худые плечи. Нравится слушать, как тот стонет, несдержанно и громко, смотреть на искаженный страстью рот, на сдвинутые брови и влажные ресницы. Нравится ощущать, как настойчиво движется внутри крепкий член, как тонкие пальцы сжимают плечи, как мелко дрожат напряженные мышцы в преддверии скорой разрядки. Нравится собственное острое возбуждение, когда впору сорванно хрипеть: «Сильней, чтоб тебя... Сильней!»
А еще Рикичи - единственный, кого Ренджи, кончая, не называет «Бьякуя».
- Ренджи, я тебя люблю,- выдыхает мальчишка, падая на грудь лейтенанту, весь мокрый и совсем беззащитный в этот миг абсолютного доверия, не спеша покидать еще вздрагивающую, жаркую тесноту. Абарай обнимает его, прижимается губами к влажному виску, вздыхает:
- Вот ведь трепло... – и грустно улыбается в темноту. - Что будет с твоей любовью завтра, когда кто-то из нас, возможно, погибнет?
Рикичи неохотно высвобождается из объятий, садится, сверху вниз смотрит в глаза.
- Если погибнуть суждено тебе – я буду тебя помнить, пока сам не умру. Если мне – у тебя станет на одну проблему меньше. А если... если ЕМУ... Я с радостью уйду вместо него, мой лейтенант!
Глаза Рикичи полны слез, и он резко вздергивает подбородок, словно желая не дать им пролиться.
- А ты... ты ведь не забудешь меня?
Вопрос сокровенный, тайный, взлелеянный в тишине бесчисленных одиноких ночей, словно бледный цветок. Ренджи внимательно смотрит ему в глаза. А потом снова обнимает мальчишку, укладывает головой на свое плечо, отводит с его лица спутанные волосы.
- Конечно, не забуду. Спи, горе мое.
И сам засыпает и не видит уже, как Рикичи неподвижно лежит в темноте и слушает, слушает шум ветра в кронах столетних сосен...

@темы: текст, Ренджи, подарки

---

Грустноватый подарок под елочку для всех

[Блич под елкой]

Фанфик
Автор: неизвестен
Название: Деревья и саженцы
Пейринг/Персонажи: Кераку/Укитаке, Укитаке/Кучики Бьякуя, Бьякуя/Ренджи, Ядомару Лиза мельком
Размер: мини, ок. 2,5К слов
Рейтинг: PG-13
Жанр: преслэш, романс
Саммари: Укитаке любит выращивать бонсай; деревца напоминают ему всю его жизнь...
Примечание: хокку принадлежат Басё

Кераку-тайчо развалился на крыше отрядного офиса, с удовольствием рассматривая открывшийся вид. Как забавно наблюдать за людьми сверху… Бегают, мечутся, совсем как мелкие рыбешки на мелководье. А иные – степенно плывут, как важные кои в пруду. Отчего бы не остановиться, не глотнуть сакэ, не подумать о том, как прекрасен мир?

Пригорок у самой дороги.
На смену погасшей радуге –
Азалии в свете заката.

Впрочем, до заката еще далеко. А вот и Джууширо-кун! Может быть, удастся уговорить его отложить отрядные дела на минутку-другую и посидеть на крыше рядышком?
– Милый-милый Джууширо, – окликнул сверху Кераку, – как насчет составить мне компанию?
Укитаке завертел головой, пытаясь определить, откуда идет голос, наконец, догадался взглянуть вверх.
– Что ты, Шунсуй, – ответил он. – У меня еще много работы, я из-за болезни немного запустил документацию… Вечером встретимся за бутылочкой-другой.
– Эх, – разочарованно вздохнул Кераку. – А ведь у сакэ лучший вкус в середине дня… Э, Лиза-тян! Нехорошо подслушивать!
– Я любопытна, – независимо вздернув нос, ответила Ядомару, выходя из-за угла офиса. – Такова моя натура!
– Выпьешь со мной?
– Еще чего! Дел невпроворот, – фыркнула Ядомару.
– Видишь, у всех полно забот, – улыбнулся Укитаке. Кераку присмотрелся:
– А что это у тебя за книга? Что – новый учебник стратегии и тактики боя с Пустыми?
Укитаке слегка зарделся, но Ядомару уже заглянула:
– «Парчовая подушка»… Это что, шунга?
Укитаке перевернул книгу, окончательно смутившись; белое хаори взметнулось, миг – и только пыль оседала на землю.
– Это трактат о выращивании рододендронов-бонсай, – мягко произнес Кераку. – Лиза-тян, ты что, не знала?
Щеки Ядомару вспыхнули, она пробурчала под нос что-то неразборчивое и тоже умчалась в шунпо.
– Ну вот, – констатировал Кераку, устраиваясь поудобнее. – Никто не хочет отвлечься от забот даже на минуту. А ведь для размышлений лучшее время – в середине дня…

Укитаке аккуратно присыпал землей отводку-ямадори – заготовку для бонсай. У него уже было несколько краснолистных кленов, но этот Укитаке впервые планировал вырастить в стиле «икеда» – «упавшее дерево».
В дни момиджи так славно сидеть на энгаве, уставленной пламенеющими деревцами, и черные кудри Кераку кажутся еще прекраснее на фоне их алой листвы… Укитаке представил себе это и улыбнулся. Их любовь была подобна бонсай – так же неспешно расцветала, так же тщательно формировалась, так же радовала сердце утонченностью и выверенностью каждого вздоха. И так же долго-долго жила, не меняясь.
Поистине, бонсай и вечная любовь – две истинных отрады для почти бессмертного шинигами!
А если кому-то из двоих вдруг покажется, что бонсай слишком мал, чтобы его тень защитила от солнца, что из него не построишь дом, под ним не наберешь хвороста, чтобы обогреться, – воистину так… Но в Сейрейтей хватает и юных гибких деревьев, которые только начинают расцветать, и великолепных исполинов, дающих и тень, и хворост в избытке. Проходит совсем немного времени – и где оказываются эти деревья? А маленькие изысканные бонсай все так же радуют сердце своей полыхающей в дни момиджи листвой.
Все с той же выверенной веками аккуратностью Укитаке полил будущий бонсай; внезапно кто-то бесцеремонно сгреб его за плечи – рука Укитаке дрогнула, и на почву в горшке упало несколько лишних капель воды. Укитаке досадливо выдохнул.
– Ну-ну, милый Джууширо-кун, глоток воды лишним не бывает, – засмеялся Кераку и уткнулся лицом в седые волосы Укитаке.
– Шунсуй-кун, – Укитаке поставил лейку на столик, обернулся и взял его руки в свои. – Посмотри! Через каких-нибудь двадцать-тридцать лет вырастет еще один клен!
– Это, несомненно, будет великолепно, – усмехнулся Кераку. Увлечение Укитаке бонсай, как и многими другими вещами, он не разделял. Конечно, самураю прилично предаваться утонченным занятиям, как-то икебане, бонсай или сочинению хокку, не говоря уж о посещении театра Но или Кабуки… – А у тебя, по слухам, будет ученик? Кто-то из знатных кланов пожелал, чтобы ты лично занимался с его отпрыском?
– Вот именно, – Укитаке еще раз полюбовался деревцем. – Весьма многообещающий юноша. Совсем ребенок, но уже превосходно фехтует и очень силен в шунпо… через каких-нибудь двадцать-тридцать лет вырастет еще один высший офицер!
– Ты говоришь о нем, как об этом ямадори, – расхохотался Кераку. – А из какого клана этот юнец?
– Кучики. Это внук Кучики Гинрея-тайчо.
Секундная заминка – секундная, не более, но Кераку слишком хорошо знал Укитаке, чтобы не уловить эту неловкую секунду. Она сказала ему больше любых слов обо всем: и почему Укитаке не отказался, и почему он так тщательно подбирал слова, говоря о будущем ученике…

Все волнения, всю печаль
Своего смятенного сердца
Гибкой иве отдай.

Укитаке оборудовал в Угендо небольшой личный полигон, где и занимался с юным Кучики Бьякуей. Сегодня кусты и расположенный неподалеку сад камней претерпели некоторый ущерб – упертый юнец явно переусердствовал в занятиях кидо. У него мало что получалось; он никак не мог рассчитать силу удара, вкладывая в любое заклинание все, что мог, но мощные залпы летели то прямо под ноги, то в небо, то в многострадальные кусты – куда угодно, только не в мишень.
– Представь себе круг абсолютной черноты, – в который раз терпеливо объяснял Укитаке. – Теперь пусть этот круг сузится, чтобы пропустить именно столько рейяцу, сколько ты хочешь вложить в удар…
Бьякуя, разъяренный очередной неудачей, зашипел сквозь стиснутые зубы и с нескрываемым бешенством шарахнул – и опять мимо мишени.
– Давай отдохнем, – предложил Укитаке. – Для первых занятий ты делаешь очень большие успехи.
– Я будущий глава клана, – Бьякуя надменно приосанился. – Я не должен отступать и опускать руки!
Он перевел дух, сжал кулаки, потом разжал их, пытаясь взять себя в руки. Наконец, сосредоточился…
– О, повелитель, оболочка из крови и плоти, всякая тварь, трепет крыльев, тот, кто носит имя человек, ад и преисподняя. Вздымись, преграда водная и устремись на юг… Хадо номер тридцать три – залп алого пламени!
Аккуратный сгусток красного, как листья осеннего клена, кидо ударил в мишень – точно в центр.
Сегодня Укитаке совсем по-другому увидел своего ученика. Что греха таить, сперва внук Гинрея отнюдь не вызывал у него симпатии. Резкий, заносчивый, самоуверенный мальчишка с властными нотками в ломающемся юношеском баске, – вот каким он показался Укитаке с первого взгляда.
Сейчас он не ликовал и не прыгал от радости, как любой другой ученик шинигами на его месте. Просто выдохнул, кивнул самому себе – и поднял руки для следующей попытки.
Первый успех – не успех, а случайность…
Укитаке проследил взглядом его тонкие, по-детски угловатые руки, – молодец, правильно сложил, его сосредоточенно сжатые губы… Вот как, значит? Будущий глава клана? Который должен не сдаваться несмотря ни на что? Каков бы ни был Гинрей, но внука он воспитывал с пониманием не власти, а будущей ответственности.
А по силам ли подростку это осознание?
– Шаккахо! – снова выкрикнул Бьякуя.
На сей раз удар был безупречен.
Укитаке еще раз всмотрелся в лицо ученика. Чуть припухшие, еще детские губы, пробивающийся пушок – и недетски серьезный взгляд. Взгляд человека, который не позволит себе сломаться. Укитаке хорошо знал, что деревья, которые не гнутся и не ломятся, могут в одночасье рассыпаться в прах.
Но человек – не дерево, тем более – будущий глава одного из Великих Кланов. Что ж, про себя решил Укитаке, я буду пестовать его, как бонсай, день за днем, пока он не станет совершенным…
Кстати о бонсай. Прекрасно успокаивает. Надо заняться этим с Бьякуей-кун, это поможет ему обуздать природную нетерпеливость.
Укитаке представил себе, как отреагирует Бьякуя на предложение выращивать бонсай, – представил до того отчетливо, что услышал его недовольное шипение сквозь зубы и даже ощутил выплеск горячей, раскаленной от обид рейяцу, – и невольно фыркнул.
– Я делаю неправильно? – обернулся к нему Бьякуя.
– Нет-нет, Бьякуя-кун, продолжай так же…
– Шаккахо!
Глядя на него, Укитаке вспомнил то, что, казалось, давно и прочно забыл, – самого себя в юности, в первые годы обучения. Он тогда был в числе первых студентов Академии шинигами. Бесчисленные годы научили его спокойствию и терпению, отшлифовали удар, отточили ум. Укитаке гордился собой. И поди ж ты – ни разу до сегодняшнего дня не задумывался, что, возможно, потерял что-то важное…
– Поставь пальцы чуть-чуть под углом, Бьякуя-кун, – посоветовал Укитаке. – Нет, не так!
Он поднялся со скамеечки, на которой сидел, шагнул к Бьякуе, подправил ему положение ладони… Такой трогательной, совсем детской ладони. И вдруг эта ладонь повернулась, перехватила руку Укитаке, и Бьякуя прижал его пальцы к своим губам.
– Ну-ну, Бьякуя-кун, я же просто помога… – начал Укитаке, но под горячим, сухим взглядом Бьякуи замолчал.
– Я люблю вас, Укитаке-сэмпай, – пылко прошептал Бьякуя. – Люблю больше жизни! И я сделаю все, чтобы заслужить вашу любовь!
– Бьякуя-кун, – перебил его Укитаке, отечески улыбнулся
Он больше ничего не сказал. Не успел: Бьякуя резко развернулся и ушел в шунпо.
Почему-то Укитаке подумалось, что он будет вот так – в шунпо – уходить от всех трудных разговоров. Но почему все-таки он, Укитаке? Почему не красавица Шихоинь, наставлявшая Бьякую в шунпо, и не кто-нибудь из молодых офицеров?
…А вечером пришел Кераку, принес сакэ – дорогое, охлажденное, обнял за плечи.
Укитаке хотел было рассказать ему о дневном происшествии с Бьякуей и его неожиданным признанием, поддразнить, а потом посмеяться вместе, но так и не нашел, с чего начать. Деревца бонсай теснились на энгаве и возле нее, словно укоряя своей неизменностью и вечностью – или напоминая о вечной и неизменной любви к Кераку. Стоило ли цеплять на эти деревца бумажную ленту мелкой ревности?

И осенью хочется жить
Этой бабочке: пьет торопливо
С хризантемы росу.

Укитаке закончил переписывать классические хокку, лично отобранные им для подарка Кераку. Мелькнула мысль, что кое-кто другой переписал бы их лучше: его бывший ученик сделал большие успехи в искусстве каллиграфии.
Бывший ученик… Он уже давно не называет его «Укитаке-сэмпай», и вместо почтительного «Вы» обращается к нему, как и к другим капитанам, с безлично-вежливым «кэй». Как же много воды утекло с его первого признания! Тогда Укитаке лишь позабавила наивная детская влюбленность юного Бьякуи, и он совершенно выбросил ее из головы. Но спустя двенадцать лет после смерти Хисаны Бьякуя стал капитаном.
Вечером после того, как его кандидатуру утвердили, он явился к Укитаке. Тот поразился тому, насколько повзрослел его пылкий Бьякуя-кун. Теперь это был полный достоинства, сдержанный и уверенный молодой офицер, и только быстрый взгляд выдавал в нем прежнего Бьякую.
Ровным, глубоким голосом, в котором не осталось и следа от юношеского трепета, Бьякуя повторил:
– Я люблю вас, Укитаке-тайчо.
– Но, Бьякуя-кун…
– Погодите, – настойчиво продолжил Бьякуя. – Я люблю вас. Теперь я пришел к вам, как равный к равному. Скажите, что сделать, чтобы заслужить вашу любовь?
Укитаке замялся. Равный к равному?
Бьякуя к тому времени уже возглавил клан Кучики – знатнейший во всем Сейрейтей. Но Укитаке был во много раз старше и авторитетнее, чем он.
И Укитаке любил Кераку.
Несколько секунд Бьякуя молча смотрел на Укитаке в упор, потом резко развернулся – только его и видели. И Укитаке снова подумал, что шунпо Бьякуи очень удобно именно для таких вот неудобных разговоров…
И снова Укитаке почему-то не решился рассказать обо всем Кераку. Так же, как не решился рассказать о последнем визите Бьякуи. Тогда он пришел посоветоваться насчет кандидатуры своего нового лейтенанта, Абарая Ренджи. Кажется, ему совсем не нравился этот молодой офицер, потому что Бьякуя в беседе несколько раз подчеркнул: необходимо отбросить личные пристрастия в интересах Готей-13. Укитаке согласно кивал головой: Бьякуя отступил от этого принципа только раз, когда просил не назначать на высшие офицерские должности Рукию, но в этом Укитаке его хорошо понимал.
Как понимал и то, почему Бьякую так смущает его новый заместитель.
– Этот мальчишка неравнодушен к тебе, Бьякуя, – заметил Укитаке.
Бьякуя поджал губы, нахмурился и несколько минут смотрел куда-то в пространство. Укитаке уж подумал было, что на этом их разговор закончится. Но Бьякуя вдруг произнес – бесстрастным светским тоном, будто говорил о погоде или о дате следующего капитанского собрания:
– Это меня не касается. Я люблю тебя, Укитаке.
– Но... Бьякуя, пойми меня, я люблю Шунсуя, – проговорил Укитаке.
Следовало давно сказать ему это, думал он. Я позволил ему лелеять ложные надежды… Но Бьякуя все так же бесстрастно ответил:
– Я знаю.
На этот раз он не ушел в шунпо, – изысканно-вежливо простился по всем правилам этикета. Как же он вырос, подумал тогда Укитаке. Вот теперь я мог бы… пожалуй… если бы не моя любовь к Шунсую!
В тот день в Угендо расцвели сакуры-бонсай, и Укитаке, прогуливаясь в саду вместе с Кераку, размышлял о превратностях жизни. Казалось бы, все меняется, и каждая новая весна заставляет расцветать новые цветы на маленьких ветвях, которым умелые руки Укитаке придали нужную, тщательно обдуманную форму. Но ни один листик, ни один лепесток не развернется вопреки воле Укитаке. Так же и мои чувства, думал Укитаке: ни одно не распустится вопреки моей воле. Я и эти деревья похожи в своей самодисциплине.
– Милый-милый Джууширо-кун, – веселый голос Кераку вывел его из задумчивости, – как ты можешь любоваться своими деревцами, когда рядом я? Ведь деревья всегда с тобой, а я прихожу только по вечерам!
– Зато мое сердце всегда с тобой, как со мной – эти деревья, – возразил Укитаке.
– Это правда, – Кераку внезапно вздохнул. – Мы с тобой всегда вместе. А посмотри, сколько нас осталось из старой гвардии? Еще сто лет назад на собрания капитанов приходили совсем другие люди…
– Только мы да Унохана-сэмпай, – подтвердил Укитаке. – Но это часть работы шинигами. Каждый из нас в любую минуту может погибнуть. Я рад лишь за… за… – он приподнял брови, пытаясь вспомнить.
– Хикифуне-тайчо? – догадался Кераку.
– Точно.
А еще через пару месяцев Кучики Рукия отправилась в Мир Живых…
…Укитаке спохватился. Он уж слишком увлекся воспоминаниями, раньше такого за ним не водилось. Старею, грустно подумал он. Но надо же было так надолго задуматься, чтобы тушь на кончике кисточки высохла! Хорошо хоть кляксу не посадил, а то последний лист моего подарка был бы безнадежно испорчен.
У него мелькнула мысль приложить деревце-бонсай в знак неизменности своих чувств к Кераку. Но ведь Кераку никогда не любил бонсай так, как Укитаке. Его чувства были тоже неизменны, но как-то по-другому, – так неизменна тень, всегда отбрасываемая любым предметом и направленная от солнца, но предметы и их положение постоянно меняются… Поэтому Укитаке ограничился сборником любимых хокку Кераку.
В глубине души он понимал, что их чувства тоже неизбежно должны измениться. Станут ли чувства еще глубже оттого, что Кераку теперь занял должность соо-тайчо? Или угаснут, сменившись на преданность подчиненного и заботу вышестоящего? «Я пришел к вам как равный к равному», – вспомнилось Укитаке. Тогда они с Бьякуей были еще не ровней друг другу, а сейчас стали не ровней друг другу и с Кераку. Но пока Кераку держался с ним по-прежнему. Не стоит торопить события, решил Укитаке.
Он закончил переплетать сборник и выбрался из Угендо на улицы Сейрейтей. Они были в неприглядном состоянии, война с квинси не пощадила многие когда-то красивые здания и казармы отрядов, повсюду расхаживали вооруженные шинигами. Кераку, конечно, тоже некогда будет читать хокку, думал Укитаке. Но он и так знает их наизусть, главное – поддержать его.
Проходя мимо казарм шестого отряда, Укитаке наткнулся на Бьякую.
Он о чем-то разговаривал со своим заместителем, тем самым Абараем Ренджи. Разговор, насколько мог расслышать Укитаке, шел сугубо деловой – отряды, экипировка, потери, боевые техники противника. Но что-то заставило многоопытного Укитаке насторожиться.
Когда-то Бьякуя смотрел на него по-особенному. Он и тогда прекрасно умел сохранять лицо, но глаза его говорили лучше всяких слов, – нежные, восторженно расширенные, полные обожания и вместе с тем какой-то жалости, глаза человека, готового не только преклоняться, но и оберегать. И сейчас такой взгляд Бьякуи, только более зрелый и глубокий, был обращен уже не к Укитаке – к Ренджи.
Укитаке присмотрелся и заметил, что Ренджи смотрит на Бьякую почти так же, только его чувства – все, какие есть – полностью отражались на лице и даже в складках его одежды. Казалось, что все в нем: рыжие пряди волос, руки, татуировки на лбу, завязки на варадзи – все говорит о любви, и только губы произносят деловые фразы про потери и снабжение…
Что ж, подумал Укитаке. Им, молодым, – свое, а мы, старики, по-прежнему есть друг у друга, неизменные и правильные, как деревца бонсай. И, как деревца бонсай, мы по-прежнему притворяемся молодыми и сильными, а наше время уходит…

Красное-красное солнце
В пустынной дали... Но леденит
Безжалостный ветер осенний.

@темы: текст, Укитаке, Ренджи, подарок, Кераку, Бьякуя

---

Подарок для всех

[Блич под елкой]

от Шаманка Ингрид

Название: Рождественские драже
Оригинал: Dragées de Noël by Nelja, разрешение на перевод получено
Рождествеския коллекция виньеток из 100 слов об отрядах Готей-13. Джен, гет, слэш; пре-канон; разные жанры.

1. Второй отряд
Сегодня канун Рождества; Сой Фон смеется над этим праздником. У нее и без того есть чем заняться. Подчиненные могут организовывать что им вздумается, если им так уж хочется, лишь бы это было не слишком заметно снаружи и не позорило ее отряд.
За все свое детство она не получила даже самого малюсенького подарка. Быть щедрым с ребенком, который должен сражаться, чтобы выжить – значит сделать его слабым.
Первый подарок в своей жизни она получила от Йоруичи-сама. Последний – тоже. Более ста лет тому назад.
Если у нее больше не будет этих подарков, значит, не будет и Рождества.

2. Двенадцатый отряд
Акон притащил бутылку алкоголя – достаточно крепкого и вкусного, чтобы проводить на коллегах захватывающие эксперименты по интоксикации этанолом. На этот раз, в качестве исключения, они согласились выступить в качестве подопытных кроликов.
Искусственные елки без конца появлялись и исчезали посреди лаборатории, вопя при этом "Счастливого Рождества!" Натуральные неподвижные елки не такие прикольные.
В некоторых конфетах, кажется, было немного цианида... Да ладно, тут вроде бы все способны провести анализ!
Однако, в целях личной безопасности надо тщательно все замаскировать при появлении капитана Куротсучи.
Он терпеть не может все, что напоминало бы о капитане Урахара.

3. Десятый отряд
Может быть, попозже она нанесет неожиданный визит Гину, но до того сакэ было бы очень кстати. Посмотрим: капитан Кераку наверняка будет в гостях у капитана Укитаке, который организует что-то в своем отряде... Да, зайти в тринадцатый – неплохая идея.
Она предпочитает праздновать со взрослыми, а не в офисе своего отряда. К тому же, капитан Хицугая вполне способен даже сегодня вечером работать.
И все-таки она немного жалеет, что не увидит его лица, когда Хицугая развернет пакет с голубыми мишками, оставленный ею на видном месте, и найдет там игрушечную железную дорогу с надписью на упаковке: "Для детей от 7 до 9 лет".

4. Четвертый отряд
Рождественским вечером, прежде чем отправиться спать, все бойцы четвертого отряда, которые остались в казармах, получают небольшие подарки: варежки, шарфик, приятную безделушку... Капитан Унохана щедра и любит порадовать чем-нибудь своих подчиненных.
Наутро все, кто в этот день на дежурстве, получают еще один подарок вдобавок к дымящейся чашке с горячим шоколадом. Это уже нечто большее, чем просто щедрость – это сочувствие и желание приободрить коллег.
Улицы за пределами территории четвертого покрыты серпантином, обрывками подарочной обертки и местами блевотиной. Это не считая собственно пьяных шинигами, ее обеспечивающих.
Тяжелый день начинается.

5. Шестой отряд
Рождество – праздник для долбаных богачей вроде каких-нибудь Кучики. Ренджи твердо решил считать его самым обычным днем.
Правда, когда девушки, мило краснея, дарят ему шоколад, а Рикичи смущенно протягивает новую бандану в праздничной упаковке, игнорировать все это становится сложно.
Рикичи добавляет: "Вам послание, лейтенант Абарай. Лейтенант Кусаджиши сообщает, что всем будет приятно, если вы сегодня вечером придете на праздник в штаб-квартиру ее отряда. Желательно иметь с собой подарок для нее. Большой".
Ладно. Может быть, Ренджи и пересмотрит свое твердое решение.

6. Седьмой отряд
– Капитан Комамура, если я вам понадоблюсь, вы можете вызвать меня в любой момент!
– Не волнуйся, Иба, мне ничего не нужно. Я проведу этот вечер у Тосена, а у тебя - выходной.
– Ну, раз вы так говорите... – Тецузаемон почтительно отдает честь, затем удаляется с торжествующим видом человека, который собирается провести рождественскую ночь за обильными возлияниями в компании друзей.
– Передавай мои поздравления матери, Иба.
Агррррх. Кажется, капитан видит его насквозь.
Но пока об этом не знает никто другой, с этим вполне можно жить.

7. Девятый отряд
Говорят, что это святая ночь, самая тихая и мирная на земле. Но капитан Тосен не будет праздновать ее. Когда Шухей спросил его, почему, Тосен ответил тем неуверенным и немного ностальгическим тоном, который был присущ ему в редкие минуты откровения; он сказал, что даже если в эту ночь, единственную в году, облака на небе немного разойдутся, чтобы пропустить на землю свет звезд, этого все равно будет недостаточно.
И в который уже раз Шухея ослепил и ожёг этот немыслимый идеализм без малейшего намека на компромисс у человека настолько старше его.
Шухей надеется, что однажды он сможет помочь своему капитану.

8. Восьмой отряд
Нанао пришла на праздник, устроенный капитаном Укитаке: надо же проследить за своим безответственным подобием капитана. И проводить его домой после вечеринки, а то ведь он спьяну не найдет штаб своего отряда и заночует в первом попавшемся.
Она пришла сюда не для того, чтобы пить, что бы там ни думал себе Шунсуй. И не для того, чтобы получать подарки. Тем не менее, когда ее капитан протягивает ей пакет, она краснеет, смущенная и тронутая его вниманием, потом открывает...
– Мне кажется, что он тебе не нравится, – обреченно заключает Шунсуй, когда Нанао прилюдно пытается задушить его только что подаренным бюстгальтером весьма эротического фасона.

9. Тринадцатый отряд
Рукия должна бы чувствовать себя счастливой – ведь она ужинает с братом. Правда, она уже знает, что Бьякуя за весь вечер даже не взглянет на нее. А в тринадцатом отряде сегодня праздник...
Кайен неожиданно возникает на ее пути, когда она уже собирается уходить:
– Эй, Рукия! Даже не думай, что можешь пропустить праздник!
И до того, как она успевает пробормотать что-то о клановых обязанностях, он перебивает:
– Сейчас мы тебе покажем отрывок праздничного шоу, авансом!
Они все появляются рядом и окружают ее – Укитаке протягивает подарок, Мияко улыбается, Сентаро и Кийоне бросают в нее серпантином, а Кайен стискивает ее в объятиях, восклицая: "Счастливого Рождества!"
Рукии кажется, что она сейчас заплачет.

10. Одиннадцатый отряд
Нет, ну это было предсказуемо, что Ячиру потребует рождественскую елку, и чтобы непременно поставить под нее генсейскую обувь – для подарков. Но такое...
– Я буду ждать Санта-Клауса. А когда он появится – схвачу и отберу все подарки!
Юмичика первым понимает, что зря он вообще упомянул Санта-Клауса:
– Ты знаешь, он довольно силен...
Ячиру просительно смотрит на капитана:
– Кен-ча-а-а-а-ан!
Нельзя разбивать детские мечты. Поэтому Кенпачи приходится согласиться дождаться старикана, набить ему морду и забрать мешок.
Остается только надеяться, что седой парик не соскользнет с лысой башки Иккаку.

11. Пятый отряд
Момо дарит цветы своему капитану; она знает, что Айзен любит цветы. Он ласково улыбается:
– О, право, не стоило, Хинамори-кун! Дожно быть, их было очень трудно найти в это время года.
Разумеется, капитан Айзен подумал о ней! Он дарит Момо ленты для волос. Она счастлива и просит, краснея, повязать их ей сейчас.
Пальцы капитана случайно касаются ее затылка. Момо чувствует дрожь и стыдится своих мыслей: на одно короткое мгновение она позволяет себе пожалеть, что капитан Айзен так безупречно вежлив, честен, мудр и недоступен.

12. Третий отряд
Кире и без того было неловко дарить Гину эту коробку шоколадных конфет. Все становится еще хуже, когда капитан замечает:
– Очаровательно, Изуру. Хотя и не слишком оригинально.
– А... что бы вы хотели получить в подарок, капитан?
– Ну, ты мог бы подарить мне самого себя, – шепчет ему на ухо Гин. – Я бы с удовольствием тебя съел. Тело... и душу.
Кира не уверен, что понимает правильно, но он краснеет и колени у него дрожат. Когда Гин поднимает руку, Кира испытывает приступ иррационального страха, но капитан всего лишь треплет его по макушке:
– Не надо все воспринимать так серьезно, Изуру.
Потом Кира еще долго пытается восстановить дыхание и унять обезумевшее сердце.

13. Первый отряд
Ямамото допивает свой горячий шоколад и благосклонно оглядывает Сейрейтей. У всех шинигами сегодня вечер отдыха, и это хорошо. Но кто-то должен делать срочную работу – холлоу на праздник наплевать. К тому же, если никогда не сражаться – так и заржаветь недолго.

Карин Куросаки категорична: не видела она никакого старика в кимоно, с лентами в длинной белой бороде и с посохом в руках, летающего в небе и побивающего монстров.
А если вдруг случайно и видела, то это ни в коем случае не мог быть Санта-Клаус.

Бонус
– Сегодня канун Рождества! Давай играть во влюбленных!
– Орихиме, мы уже слишком большие, чтобы играть в папу и маму...
– Нет, не в папу и маму! – вид у Орихиме почти испуганный. – В людей, который правда любят друг друга.
Эта девочка, которую Тацки знает совсем недавно, часто говорит очень странные вещи.
Но, с тех пор как Тацки защищает ее, эта ее странность стала скорее приятной, с играми и мечтаниями, а не такой темной, как раньше.
Орихиме изображает влюбленную и сжимает ее в объятиях. Тацки не протестует и позволяет ей продолжать игру, а в голове как будто кружатся удивительные бабочки.

@темы: текст, перевод, подарки

---

Подарок для гинолиса

[Блич под елкой]

от shinilla

@темы: додзи, подарок, Айзен, Ичимару

---

Подарок для Рыбки Фугу

[Блич под елкой]

от RedShinigami

1.
ЗИМНЯЯ СКАЗКА
В подарок для юзера Рыбка Фугу. Поздравляю с Новым Годом, тайчо,- и спасибо тебе за все!

Кошмар накатил, как обычно, внезапно. Среди ярких и теплых снов, все еще наполненных незавершенными делами, неоконченными разговорами, мыслями, не облеченными в слова, он вдруг воздвигся снежной Стеной, на которой вспыхивали и сияли, вспарывая сетчатку преломленным светом, тысячегранные кристаллики льда. Стена сплошная,- ни входа, ни выхода, ни малейшей щелочки между идеально пригнанными снежными кирпичами, но если замереть тихо-тихо и прислушаться,- то слышно, как там, на той стороне, тоненько и тоскливо подвывает ветер. Она снова стояла перед этой стеной, тщетно пытаясь пробиться внутрь,- туда, где стынут в молчании огромные залы, где бесчисленные ступеньки свиваются под ногами прозрачными змеиными кольцами,- вверх и вверх, туда, где в строгой белой комнате строгий сероглазый мальчик складывает из капризных льдинок слово «вечность».

1. Маленький Разбойник
...Сталь тускло сверкнула в свете догорающего костра. В глазах оленя привычно плеснул страх. Маленький Разбойник хохотнул безрадостно и опустил нож.
- Не бойся, дурачок. Подумаешь, хотел немножко пощекотать... Ну, и каким он был, твой распрекрасный братец?
Девочка упрямо наклонила голову. Серые глаза, слишком большие для худенького лица, с вызовом смотрели сквозь длинную темную челку.
- Кто сказал «был»? Он есть. Я верю, что он жив!.. Верю,- добавила она совсем тихо, голос дрожал от сдерживаемых слез.
Маленький Разбойник, огненно-рыжий и быстроглазый, как лис, одним плавным движением оказался рядом с ней, двумя пальцами жестко приподнял острый девчачий подбородок, вгляделся в лицо.
- О, не ревешь... Мо-ло-дец! Хотя погоди-погоди... А если твой братец вовсе и не пропал? А если он тебя бросил? Бросил, бросил, как моя мамаша бросила меня!
Мальчишка прикусил губу, зло сощурил и без того узкие глаза. Девочка смотрела на него внимательно, без обиды и злобы.
- Смотри сам не зареви, дурачина, – она вздохнула и подтянула худые коленки к плоской груди. Мы с Каем тоже без матери выросли. Вообще-то, он не настоящий мой брат, его бабушка к нам взяла, когда его родители умерли. Мы всегда были рядом... мы поклялись, что никогда не расстанемся. И я его найду.
- Без коня? Без кареты? Без теплой шубки и своих щегольских красных сапожек?
Маленький Разбойник попытался ухмыльнуться издевательски, а вышло – грустно.
- Ну что же... карету и коня ваши мне ни за что не отдадут, а мою одежду наверняка уже поделили и пропили. Если ночью ты потихонечку выпустишь меня и дашь какие-нибудь обноски, я пойду пешком.
Маленький Разбойник на секунду замер, а потом громко захохотал, запрокинув голову и хлопая себя по худым ляжкам. На белой коже шеи видны были острые черные линии татуировок.
- Пе...пешкооом! Ой, не могу! Она пойдет... пешком! Нет, ты, как там тебя...
- Герда,- хмуро подсказала девочка.
- Герда, ты точно головой ударилась. Тут кругом непролазные дебри, а в них живут северные волки. Знала бы ты, что за паскудные это твари! Сейчас зима, пищи мало. Они охотятся стаями, и если начинают гнать добычу, никому не спастись. Загоняют, набрасываются всей кодлой - и рвут. Представь,- ты еще живая, а тебя уже кто-то ест!
Герда зябко передернула плечами. Последний аргумент ее явно впечатлил.
- Ну что же мне делать? Ждать, пока твои дружки очухаются и за меня возьмутся? И Кай тогда точно погибнет... он умрет, если ему не помочь, я знаю!
Рыжий молчал, неотрывно глядя в огонь. Пламя плясало от сквозняка, пуская по его острому тонкому лицу трепещущие тени. Брови сдвинулись, между ними привычно пролегла резкая складка.
В тишине было слышно, как в бесчисленных клетках суетятся, шуршат перьями пленные птицы. Длинно и горестно вздохнул олень. Где-то далеко, на верхних ярусах огромной пещеры, вовсю бушевал хмельной разбойничий пляс...
- Кай... Кай... Мы видели Кая, видели! – вдруг вполне человеческим голосом заявил белоснежный лесной голубь. Герда испуганно вскинулась, а Маленький Разбойник лишь махнул рукой.
- Не обращай внимания, тут все звери и птицы по-нашему лопочут. Места, знать, такие – заколдованные. Только волки не разговаривают ни с кем. Ясно дело – чего с харчами-то лясы точить...
- Нет... Расскажите, где вы видели Кая?
Девчонка подскочила к клетке, вцепилась в грубо оструганные прутья.
Белый голубь важно распушил хвост и принялся невозмутимо чистить клювом перышки.
- Расскажу, если уговоришь этого грубияна отпустить нас!
- Вот еще,- набычился Маленький Разбойник в ответ на умоляющий взгляд Герды. – Я тут тогда совсем с тоски пропаду, среди этих,- и он боднул макушкой воздух, отчего рыжие волосы, собранные в тугой высокий хвост, нервно хлестнули по лопаткам.
- Ну мальчик...ну пожалуйста...- теперь в тихом голосе Герды на самом деле звенели слезы, катились по щекам прозрачными каплями. – Мне нужно... мне так нужно спасти... Кая.
- Фи, - «мальчик»! – скривился рыжий. – У меня, между прочим, и имя есть!
- Как тебя зовут?
-Рен. Мы выйдем на рассвете, когда все напьются и захрапят. Еду и одежду стащим. Я уведу коня. Ты, Герда, поедешь на олене. А теперь, пернатые, выкладывайте все, что знаете!

2. О путешествиях, снах и книгах.
Лес миновали без приключений засветло, только дальний волчий вой зловещим эхом отдавался где-то позади. Видимо, голодные твари все же нашли себе добычу, и Герду передергивало при мысли о стае, мчащейся за кем-то через безмолвный заиндевевший лес. За кем-то ЖИВЫМ. Рен, не склонный к рефлексии и умозрительным размышлением, был занят исключительно насущными вопросами. Во-первых, лесные голуби больше важничали, чем действительно знали что-то полезное. Выпущенные на волю, они наперебой лопотали «на Север, на Север, в Лапландию» и ни словечка более из них было не вытянуть. Положение спас олень, который был родом из Лапландии и, конечно же, помнил дорогу, о чем не преминул сообщить. Во-вторых, коню нужна была пища, ведь добыть ее из-под снега он не мог, а сена или зерна в суматохе никто захватить не догадался. Поэтому в ближайшей деревне (одной из последних на пути) коня обменяли на широкие прочные сани с теплым меховым пологом, в которых было достаточно места и для запаса провизии, и для обоих путников. Однако рыжий наотрез отказался в них сесть, он-де не девчонка, чтобы кутаться в меха. Он ехал верхом, и теперь Герда постоянно видела перед собой его четкий силуэт на фоне белесого зимнего неба и яркий рыжий «хвост», в такт движениям оленьего крупа небрежно скользящий по спине.
Продуктов хватило дней на пять, потом кончилось все, кроме сухарей. На очередном привале Рен, заткнув за пояс разбойничий пистолет и нож, отправился на охоту. Вернулся он уставший, но страшно гордый,- с плеча его свешивались несколько безжизненных заячьих тушек. С беспечным «Не боись, не говорящие!» он скинул их под ноги Герде. Белоснежные шубки пушистых зверьков были кое-где испачканы кровью, и девочке, привыкшей только ласкать и гладить, казалось немыслимым поднять на них руку с ножом. Тогда Рен, присев на корточки позади нее и стиснув ее кисть в своей крепкой худой руке, ловко освежевал первые две тушки, а три остальные она неумело разделала сама, стиснув зубы, под его серьезным и одобрительным взглядом. И когда часть мяса уже жарилась над костром, а остальное лежало в санях, обещая пару сытых вечеров, Герда вдруг заплакала, беззвучно, горько и отчаянно, совсем как маленькая. И, утешая ее ворчливым «Ну будет тебе... Не мы бы их съели, так другие!», прижимая к себе и неловко гладя по спутанным темным волосам, Маленький Разбойник и не подозревал, что оба они в этот момент учились: она постигала жестокую правду жизни, а он – умение сострадать.
Еще через несколько дней олень остановился у низенького домика, больше похожего на землянку. Старуха со сморщенным и темным, словно дубовая кора, лицом, молча впустила их в душно натопленную маленькую комнатку, где под потолком плавали серые клочья дыма от очага. Снаружи, словно дождавшись, когда дверь захлопнется у путников за спиной, по-волчьи тоскливо взвыла метель.
Олень вкусно хрупал сеном за тонкой перегородкой, в очаге уютно потрескивал огонь, Рен, сидя прямо на полу, за обе щеки уписывал горячую похлебку под сочувственным взглядом молчаливой хозяйки. Герда, раздетая полностью и укутанная в теплые меховые одеяла, остро пахнущие зверем и травами, потихоньку задремывала над своей чашкой. Наконец старуха-лапландка вынула посудинку из ослабевших пальцев и, поудобней уложив уснувшую девочку на постели из шкур, принялась за какое-то немудреное рукоделие. А потом она вдруг заговорила немного нараспев, голосом скрипучим, точно заржавевшим без живой человеческой речи:
- Вашего Кая унесла Снежная Королева в своих белых санях. Изо льда те сани, из снега ее кони. Метель – плеть ее, поцелуи холодом обжигают... Не спастись тому, кого она приласкает, вовек не очнуться. Замерзнет, до самого сердца оледенеет, навечно рабом ее станет.
-Так что, мы, получается, идем зря? – Рен распустил волосы и тряхнул головой, вопросительно глядя на старуху сквозь ослепительно-яркую сияющую сеть. Лапландка пожала плечами.
- Кто знает? Никто еще не отваживался войти в Ледяной Чертог, а коли кто и решился – ни один назад не вернулся. Говорят, горячее любящее сердце да искренние слезы могут победить чары Снежной Королевы, - но попасть в ее чертоги непросто. Ледяные Великаны стоят там на страже, рыщут вокруг Снежные Волки. Метели плетут свои сети, и задохнется, запутавшись в них, все живое. Но ведь это вас не остановит, я знаю. Каждый идет навстречу своей судьбе. Каждый сам решает, как ему умереть...
Старуха все вздыхала, склоняясь над работой, только мальчик ее уже не слышал. Он спал, раскинувшись, у огня, сам как застывший огненный сполох. Лапландка сняла с веревки сушеную рыбину и, углем нацарапав на ней несколько корявых строчек, сунула ее в дорожный мешок Рена. Потом она тоже завернулась в белые песцовые шкуры и, покряхтев и повозившись, захрапела.
...Сквозь дырявую крышу ветхой хижины пробивались розовые лучи закатного солнца.
- Рукия! Рукия! Смотри, что я тебе принес! Книжка гайдзинская, чуднАя такая, с картинками!
Рукия, только что тяжело переболевшая, привстала с лохмотьев, заменяющих руконгайской беспризорной ребятне постель, и улыбнулась Ренджи, едва не подпрыгивавшему от нетерпения.
-Дурачок, мы же ее прочитать не сможем... Но картинки и правда красивые.
Картинки оказались загляденье. Вот мальчик и девочка,- черноволосые и большеглазые, взявшись за руки, гуляют среди роз. Вот чистенькая бедная комната, камин, те же дети, старушка с вязанием – и женское лицо в заиндевевшем окне, холодное и прекрасное. А вот мальчик – тот, да уже не тот, с прищуренными злыми глазами и тонким надменным ртом, отталкивает свою маленькую подружку... И вся история преданной дружбы, тяжелого и опасного путешествия и чудесного спасения прошла перед глазами маленьких оборванцев чередой ярких рисунков. Смелая девочка казалась похожей на Рукию, рыжая Маленькая Разбойница – почему-то на Ренджи, Принц и Принцесса – на Соджи и Ай. Снежная Королева с бледным, красивым и, вопреки всей зловредности, печальным лицом тоже напомнила Рукии кого-то, кого она не могла вспомнить. Может быть, это отголоски прежней, иной жизни, постучались в ее ослабленную долгой болезнью душу?
Ночью ей снилось, что она лежит в незнакомом убогом домишке, закутанная в меха. Снаружи завывает ветер, а у догорающего очага спят какая-то старуха и Ренджи,- как всегда, жарко разметавшись и глубоко дыша приоткрытым ртом. Ей тепло и уютно, однако спать больше нельзя, - ее ждут, ей надо идти...
-Ренджи! Ренджи! – позвала она и проснулась.
Герду разбудил Рен, легонько потрясший ее за плечо.
- Кто такой Ренджи? – спросил он, присев на краешек постели.
Герда удивленно посмотрела на него, осколки сна еще льдинками пересыпались где-то внутри, отзывались тянущей тонкой болью.
-Я не знаю,- сказала она и слабо улыбнулась. - Нам ведь пора, да?
Холодное мясо и крепкий травяной отвар,- простой и грубый, но сытный завтрак,- и путников вновь окутала морозная снежная мгла. Метель прошла, однако снег все сыпал и сыпал большими и мягкими хлопьями, похожими на мотыльков, танцующих в стылом воздухе.
- Отдай то, что у тебя в мешке, старой финке, парень, - она знает, что делать,- проскрипела старуха и еще долго стояла у порога, глядя вслед исчезнувшим за белым пологом саням, качая седой головой.

3. Заклинания и узы.
Олень резво бежал по снежной целине, и вслед за ним, казалось, бежала, текла темная кромка дальнего леса. Снежинки все танцевали, вились,- и становились больше, тяжелее и злее,- лезли в лицо, слепили глаза, стекали по щекам холодной влагой, тут же превращавшейся в ледяную корочку. Олень оказался не из болтливых, и лишь когда Рен или Герда подавали ему кусочек подсоленного грубого хлеба, деликатно брал угощение мягкими бархатными губами и с достоинством произносил: «Благодарю». Он прекрасно знал дорогу, и на этот раз прошло совсем немного времени, когда путники оказались у жилища финки,- землянки, больше напоминавшей снежный сугроб, чем человеческое жилье. Олень постучался прямо в дымовую трубу,- дверей было просто не найти.
Внутри стояла ужасная жара. Рену и Герде пришлось раздеться чуть ли не до белья, иначе находиться в землянке было невозможно. Олень благоразумно остался снаружи, принявшись копытом раскапывать снег в поисках съедобных кореньев и мха, и нашел даже побитые морозом и оттого особенно сладкие ягоды клюквы.
Финка, низенькая, косматая старуха в лохмотьях неопределенного цвета и со множеством бус, кулонов и браслетов на шее и запястьях, повертела в руках рыбину, присланную лапландкой, пробурчала что-то себе под нос и велела детям сесть рядом поближе к огню.
-Оберег. Вам нужен сильный оберег! Иначе Чистильщик заберет вас.
С этими словами она вдруг схватила нож и двумя быстрыми движениями смахнула у них по пряди волос,- никто и сообразить ничего не успел.
- А теперь сядьте и поешьте,- да не болтайте мне тут, а то выгоню на улицу! – и старуха поставила перед путешественниками блюдо жареной трески, которой они с удовольствием занялись, в то время как хозяйка, беспрестанно что-то бормоча, колдовала над своей добычей. Результатом ее трудов были два совершенно одинаковых тонких черно-рыжих браслета, которые финка молча надела им на запястья. Затем, срезав у Рена еще одну длинную прядь, принялась быстро плести из нее шнурок и, закончив, закрепила концы шнурка бронзовыми колечками на обоих браслетах. Теперь Герда и Маленький Разбойник оказались связаны между собой тонкой золотистой цепью. Дети удивленно переглянулись, а старуха, словно в трансе, заговорила, прикрыв тусклые глаза:
- Золото солнца, жар огня, тепло сердца,- да сохранят, да согреют, да отведут беду! Крепка эта цепь, как крепко мое слово!
Эти слова она повторила трижды, а потом совершенно нормальным голосом заявила:
- Чего расселись? Время не ждет!
Рен и Герда поскорее оделись, расцепив странный амулет, сковывающий им руки, и старая ведьма быстро, словно на самом деле времени больше не оставалось на что-то важное, вновь закрепила золотую волосяную цепочку и вытолкала их из землянки.
- Довезешь их до куста с красными ягодами,- обратилась финка к оленю. – Довезешь – а потом мчись обратно быстрее ветра. Страшные дела там будут твориться, страшные. А ваши сани вы тут оставьте. Заберете, когда вернетесь... ЕСЛИ вернетесь.
...Остаться одним оказалось странно, и, признаться, страшновато. Куст, усыпанный ягодами, алыми, точно кровь, словно отмечал последний рубеж знакомого мира – дальше начиналась огромная белая Неизвестность. Даже небо над ней было иного цвета,- глубокая чернота, запятнанная разноцветными сполохами полярного сияния,- жуткий и безрадостный фейерверк. Белая Пустошь приветствовала своих новых жертв...
Герда посмотрела на Рена внимательно и строго, будто вдруг повзрослев разом на несколько лет, и спросила просто, как-то слишком буднично для этого зыбкого Пограничья:
- Зачем ты идешь со мной? Ведь Кай – мой брат, а ты его даже не знаешь.
- Зато я знаю тебя. И я хочу убедиться, что твой Кай этого стоит.
Маленький Разбойник вздохнул и приподнял их связанные руки:
- И вот это совсем не обязательно, знаешь... Я и так чувствую, как будто я тоже твой брат. Вот тут – чувствую.
Рен прижал ладошку Герды к своей груди. Девочка вздохнула и чуть сжала в пальцах его теплую меховую куртку.
- Брат... Только брат?
И прежде чем рыжий смог что-то ответить, повернулась спиной к родному, такому уютному миру и сделала шаг за Грань. Рен не отстал, и, крепко взяв ее за руку, зашагал рядом. Впереди маячила громада Ледяного Чертога, поднявшаяся метель заметала их легкие следы. Пройдя примерно двадцать шагов, Герда почувствовала, что их запястья больше не связаны, но в сердце как будто затрепетал жаркий огненный язычок. Стало легче дышать, ей больше не было ни страшно, ни холодно.
- Даже если просто брат – это же хорошо,- улыбнулась Герда. – Два лучше, чем один, правда?
Мальчик серьезно кивнул и чуть приобнял ее за хрупкие плечи:
- Правда, сестренка.

4. Чистильщик.
...Рукии снова снился сон. В последнее время сны приходили часто, чаще даже, чем хотелось бы. Сны тревожили, причиняли боль, будто некстати занывшие вдруг старые раны. После них с утра не хотелось ни с кем говорить, не хотелось ничего делать,- а просто сидеть, уставившись в одну точку и вспоминать, вспоминать места и события, которые приносили сны, и это было очень важно, как будто бы кто-то близкий настойчиво звал и звал ее оттуда, с другой стороны...
На этот раз ей приснилась снежная целина, вылизанная до блеска холодным северным ветром. Далеко, почти вровень с линией горизонта, пульсировало небо, охваченное призрачным холодным сиянием, и на его фоне грозно вырисовывались очертания дворца, сверкающего, точно громадный бриллиант. И снежное поле, что отделяло ее от этого хрустального чертога, было отнюдь не пустым. Метель, как живая, изгибалась в гротескном танце, встряхивала длинными белыми рукавами - и странные, невиданные твари рождались на свет движениями ее рук. Белые волки высотой Рукии по шею, птицы с хищными изогнутыми клювами и алмазной гранью когтей. Великаны – кошмарные пародии на людей, неповоротливые и пустоглазые... Все это кружилось и двигалось, беззвучно – и оттого еще более ужасно, все ближе и ближе, и она, по идее, давно должна была сжаться в комочек от страха,- но страх так и не пришел. Вместо этого кисть вдруг ощутила приятную и отчего-то очень знакомую тяжесть, сверкнула остро отточенная стальная полоса... И, казалось, кто-то другой, очень смелый и сильный, голосом Рукии выкрикнул: «Танцуй!»
...Герда вздрогнула, будто очнувшись от минутного транса. Метель крепчала, снежная равнина впереди уже не была пустой и чисто-белой, сугробы странным образом пришли в движение, подернувшись темными тенями и превращаясь в диковинных и страшных созданий по чьей-то злой воле... Или это просто шутки шутил северный ветер?
- Соде-но-Шираюки,- сказала вдруг Герда, словно закончив чью-то фразу.
-Что? – спросил было Рен, но тут заполненная жуткими фантомами равнина вскинулась, взвыла на тысячу голосов и двинулась прямо на них. И все мысли, все вопросы разом покинули голову Маленького Разбойника, кроме одной-единственной: «Защитить!» Нож змеей вылетел из-за пояса, когда Рен встал перед стеной ревущего снега. За его спиной все еще плыла в нездешних снах наяву бледная Герда. « Этак не во время тебя развезло, сестренка», - думал он, а рука привычно сжимала наборную рукоять, широкое лезвие лихо пританцовывало перед грудью, как будто впереди ждала всего лишь кучка подвыпивших трактирных забияк...
Маленькая ладонь легла на плечо, и Рен, мысленно уже кинувшись в драку, с трудом подавил желание грубо сбросить ее.
- Нож не поможет, Ренджи. Они думают, что просто запугают нас.
- Я – Рен! – не оборачиваясь, рявкнул мальчик. – Запугают? Да эти взбесившиеся снеговики не страшнее неудачников из банды моего папаши! И хватит уже спать на ходу, хватай меня за пояс - и вперед!
Но Герда взяла его за руку, и легкое тепло наполнило ладонь и потекло дальше, к сердцу. Рен посмотрел в лицо своей спутнице. В ее глазах, казалось, стыли облака чужих небес, но брови уже решительно нахмурились, и не по возрасту жестко сжались в узкую линию губы. Браслеты на запястьях сияли и искрили неведомой силой, они не разомкнули рук даже в тот момент, когда их накрыла бушующая мгла.
Внутри оказалось тихо и темно, как будто в коридоре очень большого и старого дома. Далеко впереди мерцал призрачный голубоватый свет.
Герда крепко стиснула руку своего спутника.
- Рен... Вот сейчас будет самое страшное. Нам нужно очень быстро бежать, иначе погибнем. Я это откуда-то знаю. Оно уже рядом...
Странный звук послышался, казалось, одновременно отовсюду, как будто кто-то огромный всасывал воздух мощными легкими, но забывал выдохнуть его обратно. Стены и пол «коридора» дрожали.
- Бежим! Не оборачивайся, Рен!
И они понеслись со всех ног вперед, туда, где светлело круглое пятнышко выхода. За ними неторопливо и страшно двигалось нечто слепое и неумолимое, как смерть. Герда велела не оглядываться, однако Рен не выдержал и на один миг обернулся назад. Гигантское змееподобное тело и сияющий ненасытный зев,- вот все, что он успел разглядеть, сжав изо всех сил руку девчонки и прибавив ходу, почти таща ее за собой. Так Рен не бегал, наверное, никогда в своей жизни, даже в самых отчаянных разбойничьих рейдах. Однако это был бег обреченных, и он понимал это с каждой секундой отчетливей. Снова повторился жуткий всасывающий звук, двигаться становилось все тяжелее.
- Не успеть,- наконец прохрипел он. – Нас затянет внутрь этой штуки. Беги, я ее задержу!
И Маленький Разбойник резко выдернул руку из тонких и теплых пальцев и повернулся лицом к неведомому врагу. Он, наверное, станет препятствием лишь на секунду, но вдруг именно этой секунды хватит Герде, чтобы выбраться из ужасного коридора...
Рукия бежала сломя голову по длинному и темному тоннелю. Рядом, крепко держа ее за руку, со всех ног несся Ренджи. В конце коридора, медленно, слишком медленно приближаясь, мерцало пятнышко света, а за спиной двигалось, всасывало со свистом и хрипом воздух, нечто неизвестное, страшное... Они не успеют,- понимала Рукия, но упрямо летела вперед, словно бабочка на свет.
- Не успеть,- задыхаясь, прохрипел Ренджи. – Нас затянет внутрь этой штуки. Беги, я задержу ее!
И он, рывком освободив руку, встал лицом к приближающейся опасности. И леденящий страх захлестнул Рукию, намного больший, чем страх перед неведомым врагом. Ренджи просто сейчас не станет. Его не будет рядом, не будет больше никогда...
- Нет! Ренджи, НЕТ!- закричала она, схватив друга за руку, и изо всех сил дернула его на себя уже в прыжке.
И что-то вдруг сделалось с окружающим пространством,- все потекло, задрожало, как будто вокруг них плавился воздух, запястья немилосердно жгло и кололо - и через секунду они с Ренджи уже лежали, судорожно хватая морозный ветер пересохшими ртами, в снегу ЗА ПРЕДЕЛАМИ страшного коридора. Между запястьями их протянулась, сияя как солнце, тонкая золотая цепь, однако руки двигались совершенно свободно, и Рукия, точно не веря, тронула друга за плечо.
-Ренджи,- всхлипнула Рукия и открыла глаза.
- Ну чего тебе,- сонно отозвался недовольный голос рядом. – Замерзла, что ли? Так ползи сюда, погрею.
Костер почти догорел. С ясного, холодного неба, прозрачные, словно капельки чистейшей воды, на землю равнодушно глядели звезды. Им не было никакого дела до маленьких бродяг, сбившихся в кучку около жалкого костерка... Рукия не заставила просить себя дважды и, подкатившись под бок к Ренджи, обхватила его озябшими руками. Страх потери еще бился в ней, но глубокое дыхание друга и такое привычное тепло его тела успокаивали, дарили долгожданный покой. Она зарылась лицом в его волосы, пропахшие солнцем и пылью, и уснула. На этот раз, без снов.

- Черт возьми, что это была за хрень?- восстановив дыхание, спросил Рен у Герды, без сил привалившейся к его плечу. Они сидели прямо на снегу, но не чувствовали холода. Может быть, причиной тому была невидимая, но явственно ощутимая, теплая нить, связавшая их заклинанием? Ведь это именно ее сила вынесла их из-под самого носа у смерти. Впереди, теперь уже намного ближе, переливался и искрился волшебный замок Снежной Королевы.
- Я не знаю. Старуха что-то говорила о Чистильщике – может быть, это он и был?
- Но ведь ты знала, что он тут будет, разве нет?
- Это странно, Рен. И страшно. Но я иногда слышу этот голос внутри, он говорит со мной - и я сразу же знаю, что делать. Вот и теперь я знала, что нужно просто прыгнуть... Это началось с того дня, когда пропал Кай. И я надеюсь, закончится, когда он вернется.
- А кто такой Ренджи и что означает «соденошираюки»? Странное слово, не наше какое-то.
Герда устало покачала головой:
- У меня нет ответов, Рен. Я ничего не знаю и не хочу знать, все, что мне нужно,- это найти Кая и вернуть его домой.
Маленький Разбойник поднялся и протянул девочке руку:
- Ну, тогда вставай, сестренка. Тут уже совсем рядом.

5. Кай.
1.
Он не знал, когда мир стал таким белым и тихим. Он вообще не помнил его другим,- лишь только совершенная геометрия форм, холодное сияние и бесконечная тишина. Покой. Равновесие. И ЕЕ лицо,- чистая, абсолютная красота...
Иногда приходили какие-то образы,- совсем смутные, но почему-то их появление пробивало брешь в его блаженном состоянии покоя. Тогда он вскакивал со скамеечки, на которой обычно сидел у ЕЕ ног, и беспокойно бродил по ледяному чертогу, то ли в поисках выхода, то ли безо всякой конкретной цели, до тех пор, пока ОНА не обнимала его, положив ему на сердце длинную узкую ладонь и долгим поцелуем в лоб успокаивая всколыхнувшиеся мысли.
- Посмотри сюда,- говорила ОНА, подведя его к высокому светлому зеркалу. – Посмотри на себя – ты принадлежишь моему миру и мне.
И он смотрел – и видел стройного подростка с красивым и неподвижным, словно маска, лицом, с темными длинными волосами, аккуратно убранными каким-то серебристым украшением с цепочками и звездами. И тогда он понимал, что действительно является частью этого белого, тихого, совершенного мира и снова погружался в бесконечно желанный покой.

«...- Хисана, зачем ты меня мучаешь? Тебе ведь уже все равно. Отпусти меня... отпусти.
Смех прозвучал за спиной, как хрустальный колокольчик:
- Нет, Бьякуя. Ты мой. Мой навсегда. Навсегда...»
Пленник ледяного дворца сел в постели, невидящим взглядом уставившись в пространство. Нежный и холодный голос тут же приветствовал его:
- Доброе утро, мой мальчик!
Тонкое лицо, совершенные черты, но сквозь них будто просматриваются другие, неправильные, странно трогательные своей некрасивостью, и - когда-то прежде – такие любимые. Один миг иллюзии - и все снова на своих местах, лицо перед ним безупречно прекрасно, а чужое воспоминание уходит, уходит... Уходит.
- Скажите мне, госпожа... Кто я? Почему я здесь? Почему мне снятся эти сны?
Холодное объятие страшит и притягивает, ему хочется поддаться и уснуть – навеки...
Но она быстро отстранилась, напоследок коснувшись губами его лба.
- Вставай. Тебе предстоит важное дело сегодня.
... Вечность - сказала она перед тем, как исчезнуть. - Сложи из льдинок слово ВЕЧНОСТЬ – и я открою тебе великие тайны и подарю власть над миром бесконечных снегов.
Вечность... Он вздохнул и снова перемешал сияющие части ледяной мозаики. Больше не было ни сомнений, ни смятенных мыслей,- только лишь твердая уверенность в правильности всего происходящего и легкая досада на неподдающееся, но такое важное слово.
Так его и застали двое, появившиеся на ступенях тронного зала,- едва стоящие на ногах от усталости, поддерживающие друг друга, чтобы не рухнуть прямо здесь, не дойдя до желанной цели последних нескольких шагов. Такие невозможно живые и юные,- волна жара плеснула от них и замерла у его ног, разбившись о невидимый ледяной барьер, но болью полоснув прямо по сердцу.
- Кай! – закричала девочка, из последних сил бросаясь к нему и обнимая за шею. Прикосновение ее маленьких ладоней ощущалось на коже, словно ожог, и он инстинктивно дернулся и отстранился, уходя от неприятных ощущений.
- Братец Кай, я нашла тебя, я нашла,- шептала она, голос был странно знакомым и тоже причинял боль, как ножевая рана. Он вскрикнул и оттолкнул от себя это шепчущее, горячее, беспокойное существо, чей голос бередил душу, а руки причиняли страдания. Наверное, он не рассчитал силы, потому что девочка упала на колени и замерла, глядя ему в лицо отчаянным, горестным взглядом.
- Эй, ты,- раздался рядом гневный голос. Это заговорил второй, до этого тихо сидевший на ледяном полу, скрестив ноги и упершись ладонями в бедра. Губы его кривила злая, презрительная усмешка, спутанные рыжие волосы рассыпались по плечам.
- Она полсвета обошла ради тебя, придурок. И половину пути проделала пешком. Это для тебя ничего не значит?
Серые глаза холодно сверкнули, Кай посмотрел на собеседника как на кучку мусора:
- А я никого об этом и не просил, между прочим. Убирайтесь отсюда оба, не мешайте,- видите, я занят!
- Чем? – голос рыжего мальчишки звенел гневом. – Вот этим?- и он, неуловимым движением вскочив на ноги, поддел носком сапога части головоломки и раскидал их в разные стороны. – На ЭТО ты хочешь потратить теперь свою жизнь?
Рен стоял над Каем, сжимая кулаки и едва сдерживая злые едкие слезы. Еще чуть-чуть, и он ударит по этому красивому равнодушному лицу, отворит алые горячие ручейки – и будет бить и бить, пока ледяная маска не исказится болью, не зацветет синяками и ссадинами.
- Не надо, Рен. Не надо,- голос Герды звучал бесцветно и тихо, как будто она тоже угасла, как гаснет огарок свечи на слишком сильном ветру. – Кай, я сейчас уйду. Только взгляни на меня еще раз,- ты не узнаешь меня? Я Герда... твоя Герда. Помнишь наши розы? И бабушкины сказки, и теплую печку... Помнишь, как мы нагревали на огне монетки и прикладывали их к стеклу, чтобы смотреть на улицу? И елку, и самодельные игрушки, и подарки на Рождество? О, Кай... ты все забыл, все!
- Я не знаю тебя, девочка. Уходи.
- Да. Прощай, братец. Но дай мне еще раз обнять тебя...
И она снова обвила его шею руками. Из глаз потекли слезы, они капали Каю на лицо и руки,- безнадежные, горячие, горькие, они, казалось, прожигали его тело насквозь,- и что-то таяло, ломалось где-то внутри, исходило злобным криком и отползало в темноту, словно зверь, которого отогнали от добычи.
-Кай,- повторял такой знакомый, такой ласковый голос,- братец Кай...
« Кай... Кай... Это – я?» И вдруг он задохнулся и схватился за сердце, оседая на пол. И уже на грани беспамятства прошептал долгожданное:
-Герда...

2.
- Его нужно согреть. Тут холодно, как в могиле,- бормотал Рен, растирая плечи и грудь лежащего без сознания Кая. Голова брата покоилась на коленях Герды, и девочка бессознательно наматывала на пальцы его длинные, шелковистые волосы, перевитые мудреным украшением. Щеки Кая порозовели, дыхание постепенно становилось глубоким и спокойным. Браслет на запястье у Рена требовательно пульсировал, кожу тянуло и покалывало магическим теплом.
-Погоди-ка... – пробормотал Маленький Разбойник и, резким движением стянув с руки браслет, надел его на руку Кая. Узкая ладонь легко проскользнула в теплое кольцо.
- А мой - совсем холодный,- сказала Герда, и Рен облегченно перевел дух,- наконец-то она заговорила, перестав бессильно и тупо смотреть в одну точку.
- Ты, наверное, слишком много сил потратила, чтобы заставить его очнуться, вот магия и кончилась.
- Где я? – Кай вдруг вздохнул и попытался приподняться, опираясь на локти. Его глаза широко распахнулись, и у Рена дрогнуло сердце, как будто в душу ему заглянула бездна... И первое, что увидел Кай, очнувшись, было растерянное лицо рыжего мальчика с раскосыми темными глазами.
- Ты кто? Где Герда? Она ведь была, я помню...
- Тише, брат. Я здесь.
И Герда, наклонившись, поцеловала его в лоб. Рен вдруг покраснел и отвернулся, проворчав:
- Нашли место для нежностей... Сейчас, поди, такое начнется,- мало не покажется. Давайте-ка сматываться по-быстрому, иначе будет поздно.
- Она возвращается,- сказал Кай, поднявшись на ноги. К его удивлению, от слабости не осталось и следа, и вечный холод, наконец, отпустил его. Будто чья-то теплая сила вливалась в него по капле, прогоняя остатки морока. – Я всегда ее слышу задолго до того, как она появится. Идите, вы ей не нужны. Герда, я рад, что повидался с тобой. И тебе спасибо, друг. Береги ее на пути назад.
Рен в ответ посмотрел на него в упор:
- О чем это ты, а? Думаешь, мы сюда топали только для того, чтобы бросить тебя здесь? Нет уж, мы никого тут не оставим!
Снаружи было морозно и тихо. Ветер улегся белой лисой, прикрывшись пушистым снежным хвостом, и только изредка тонкие ручейки поземки лениво перетекали под ногами. Выглянуло солнце, и снежинки всплескивали радужными искрами, играя, очаровывая, завлекая.
Она просто материализовалась прямо из воздуха,- такая легкая. Глаза ее были глубоки и печальны, и слезы стыли на алебастровых щеках, точно мелкие жемчужины.
- Уходишь?
Губы дрогнули, к лицу Кая протянулась узкая бледная ладонь.
...Вот сейчас она коснется его... коснется и заберет его боль... и вновь вернется покой и геометрическая правильность безмолвных белых чертогов. И растворятся в снежных волнах и эта беспокойная девочка – Герда?- и этот странный парень, в чьем взгляде так много огня. Лицо напротив – прекрасное, нежное, точно резное – вдруг потекло, словно подтаяв разом со всех сторон, и на его месте возникло то, другое, из снов. Большие глаза, угловатые, смазанные черты, дрожащие губы. Хрупкие плечи, слабые руки,- все отдать, лишь бы защитить, уберечь, не потерять снова, как когда-то давно, так давно, что и не поймешь уже – было или только будет.
- Бьякуя... Останься со мной, Бьякуя, любимый... не оставляй меня...
И весь он превращается в сплошное стремление обнять, прижать к себе, не позволить исчезнуть в глубоких водах небытия. Или... исчезнуть с ней вместе. Снег идет... а может быть, это кружит в воздухе розоватый вишневый цвет?
-Смотри, еще один расцвел, Хисана. Хисана!..
Кто-то тянет за руку, грубо, отчаянно, резко.
- Мать твою, Кай!!! Ну-ка, смотри на меня! Смотри, я тебе говорю!
Хлесткий удар по лицу. Свет обжигает глаза... Боже, как же это больно – быть живым! Рыжий – кажется, его зовут Рен?- смотрит ему в лицо яростными глазами, держит за руку, и от его крепкой ладони идут мелкие и упругие волны тепла. А в другую руку вцепилась Герда, молчит, и только смотрит, как же она смотрит своими огромными глазищами, так похожими на ТЕ... В них нет неиссякаемой печали, в этих глазах, только любовь и безмерная преданность. Кай вздыхает и, прямо глядя в лицо своей Снежной Королевы, снова ставшее прекрасным и ледяным, говорит:
- Ухожу.

6. Вместо эпилога.
Снежная равнина, поначалу представшая путникам такой грозной, теперь белым полотном стелилась под ноги. Солнце взошло над горизонтом, словно провожая своих невольных гостей, и снег сиял бесчисленными всплесками крохотных радуг. Кай шагал между Реном и Гердой, сначала механически переставляя ноги, поддерживаемый с обеих сторон, но с каждым шагом холодная тяжесть, давившая на сердце, ощущалась все слабее и слабее. Он смотрел на тонкий профиль девочки - и воспоминания оживали в памяти, расцветая, словно весенние розы. Какие розы цвели у них в крохотном садике! Как они любили рассматривать их,- больше, чем книжки с картинками, которые иногда покупала бабушка... Герда, словно почувствовав что-то, вдруг поворачивалась, заглядывала в глаза, - и горло перехватывало от любви и счастья, сияющих в ее взгляде.
Мальчик ( мысленно Кай называл его именно так, хотя видел, что Рен лишь немногим младше него самого) почти не смотрел на него а, случайно встретившись с Каем глазами, сердито хмурил брови. На скулах проступал румянец, а по ярким волосам хотелось провести рукой, обжечься ими, как огнем. След от пощечины еще не исчез с лица Кая, и он будто все еще чувствовал хлесткий исцеляющий удар сильной горячей ладони.
-Ты меня ударил,- сказал Кай, когда до куста с красными ягодами осталось совсем чуть-чуть.
-Ударил,- ответил Рен, глядя исподлобья. – И еще раз ударю, если будет нужно. А ты не вздумай меня прощать, Кай.
- Почему это? Ты ведь за дело ударил!
-А потому, что однажды ты найдешь меня, чтобы ударить в ответ. Мы обычно забываем о тех, кого прощаем, поэтому – не прощай.
Рен отвернулся и быстро зашагал вперед, оставляя названных брата и сестру наедине. Его огненный «хвост» упрямо мотался из стороны в сторону, словно заметал следы, отсекал любые дальнейшие попытки заговорить.
- Не забуду, - прошептал про себя Кай.
...А в оставленном позади сияющем чертоге ослепительно прекрасная Снежная Королева смотрелась в зеркало – и видела тонкое неправильное лицо в обрамлении недлинных мягких волос и большие серые глаза.
- Прощай, Бьякуя. Будь счастлив, - прошептало отражение, улыбнувшись сквозь слезы – и исчезло.
- Удачи, мой мальчик,- без тени улыбки проговорила Снежная Королева.- Мы с тобой еще встретимся, и тогда посмотрим, кто победит.
У подножия трона зашуршали, зазвенели по полу сверкающие льдинки. Потом все стихло. Это всеми забытое слово «вечность» сложилось само собой.

@темы: текст, Ренджи, подарок, Бьякуя

---

Часики для вставки в блог

[Я к Вам пишу]

Блич и не только... С Рождеством!

<object type="application/x-shockwave-flash" width="170" height="170" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-blue.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-blue.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/62/30260188.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="200" height="200" data="http://chasikov.net.ru/clock_bw.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/clock_bw.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/62/93059012.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="200" height="200" data="http://chasikov.net.ru/clock_bd.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/clock_bd.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/62/94796264.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="178" height="187" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-iLoveCats.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-iLoveCats.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/62/93858500.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="170" height="170" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-magenta.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-magenta.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/62/65147347.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="200" height="200" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-black.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-black.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/97546631.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="200" height="200" data="http://chasikov.net.ru/clock_bd.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/clock_bd.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/50157188.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="178" height="187" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-ufo.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-ufo.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/79295944.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="150" height="150" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-winter.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-winter.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/79295944.jpg&" /></object>[/CODE

<object type="application/x-shockwave-flash" width="200" height="200" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-blue.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-blue.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/02080735.jpg&" /></object>
[CODE]<object type="application/x-shockwave-flash" width="200" height="200" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-blue.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-blue.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/02080735.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="200" height="200" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-winter.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-winter.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/03276857.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="178" height="187" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-ufo.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-ufo.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/03276857.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="178" height="187" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-pug.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-pug.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/94984888.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="178" height="187" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-ladybug.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-ladybug.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/66742637.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="200" height="200" data="http://chasikov.net.ru/clock_bd.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/clock_bd.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/32837360.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="150" height="150" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-orange.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-orange.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/72991154.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="150" height="150" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-magenta.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-magenta.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/23021895.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="178" height="187" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-iLoveCats.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-iLoveCats.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/36494291.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="200" height="200" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-pink.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-pink.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/85800244.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="200" height="200" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-winter.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-winter.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/85800244.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="178" height="187" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-ufo.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-ufo.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/49476539.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="200" height="200" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-grey.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-grey.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/90603073.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="200" height="200" data="http://chasikov.net.ru/clock_bd.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/clock_bd.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/12942344.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="200" height="200" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-winter.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-winter.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/54085705.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="178" height="187" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-ladybug.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-ladybug.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/87106666.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="178" height="187" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-iLoveCats.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-iLoveCats.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/79886337.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="200" height="200" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-grey.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-grey.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/35360806.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="200" height="200" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-orange.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-orange.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/73991286.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="200" height="200" data="http://chasikov.net.ru/clock_bw.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/clock_bw.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/69831032.jpg&" /></object>

<object type="application/x-shockwave-flash" width="178" height="187" data="http://chasikov.net.ru/cub/clock-ladybug.swf"><param name="movie" value="http://chasikov.net.ru/cub/clock-ladybug.swf" /><param name="wmode" value="transparent" /><param name="flashvars" value="&img_url=http://chasikov.net.ru/_fq/61/38985895.jpg&" /></object>

---

А здесь будут подарочки всем )

[гинолис]

...и еще кому-нибудь будут тоже обязательно!

---

Здесь будет подарок для Fiabilis

[гинолис]

---

Здесь будет подарок для Kamishiro_Rize

[гинолис]

---

Тут будет подарок для Elkhart N.R.

[гинолис]

---

я сейчас немножко болею

[гинолис]

но подарки от меня будут, просто они появятся позже. ну, да, с опозданием ) зато их будет больше, чем предполагалось!

А это для настроения

---

Подарок для RedShinigami

[Блич под елкой]

от Сейм-4ан)

@темы: Орихиме, арт, Чад, подарки

---

Подарок для всех

[Fiabilis]

Я воспользуюсь служебным положением и начну с себя)
Мне внезапно подарили планшет, и это первый в моей жизни выкладываемый арт. Простите)
Отчего бы не начать новый год с чего-то нового)
Всем новогоднего Ичимару!)

@темы: картинки, арт, подарки, Ичимару

---

ЧАС Ч

[Fiabilis]

Итак, друзья, всех с Рождеством!

Надеюсь, Новый Год прошел удачно, и все вы сейчас потихоньку оживаете и осознаете, что теперь во всех подписях придется ставить "5", а не "4". Лично я осознаю примерно к марту каждого года. Простите мне домашний вид, неформальный тон и лишнюю информацию - будто в тапочках и халате на празднике)

Собственно, настал наш час Ч. Теперь самое приятное: время разворачивать подарки!
Я буду вывешивать подарочки по одному, в порядке живой очереди) К завтрашнему вечеру довывешу все.

Спасибо всем, кто принял участие, вы прекрасные! И всем, кто придет посмотреть, что здесь происходит, - быть гостем тоже важно.